Пальчики почувствовали вибрацию, и Эд отстранился, не дав себе и мне получить сполна все море удовольствия. Разочарованно вздохнула. Мужские руки подхватили меня и отнесли на кровать.
Эд прилег рядом, но достаточно странно. Его ноги оказались там, где моя голова, а сам он уже приник губами к моему влажному и, очень жаждавшему своей доли ласк, месту. Перед моими глазами оказалось еще влажное от моих поцелуев достоинство, которое я тут же вновь обхватила губами. Этот невероятный мужчина вновь меня удивлял. Он нашел такой способ, чтобы ласкать своими губами, языком, пальцами в самом эпицентре моего желания, и в то же время предоставить мне возможность доставить ему своими поцелуями наслаждение.
Чем сильнее возбуждал он меня своими ласками, тем более страстно обхватывала его плоть губами. Мне буквально хотелось, так же как Эду, выпить, почувствовать вкус его страсти, а потому обхватила его возбужденное основание ладошкой и скользила по мокрому достоинству губами и рукой. Эд двигал бедрами, помогая доставлять ему, то самое удовольствие, что он дарил мне.
Мои ощущения разрывались на части. Я возбуждалась от того, что целовала его достоинство и от того, что он дарил мне своим языком, губами. Мужские руки обхватили мои бедра и тоже двигали ими в том же ритме. Сознание ускользало, концентрация пропадала, и я просто отдавалась этому действу всем своим телом и душой.
Его упругая твердость скользила между моих губ чуть в сторону, иногда упираясь в щеку, моя ладошка жадно обхватывала освобождающееся основание и вновь оставляла место губам. Эд ритмично двигался, помогая. Его губы со всей силой втягивали мое возбужденное место, заставляя задерживать дыхание и со стоном выдыхать воздух, не отпуская из своего плена мужскую часть. Пальцы врывались в меня, помогая губам.
Этот сводящий с ума, заданный Эдом, ритм, это раздвоение в ощущениях заставило потерять голову и мир вокруг. Когда Эд неожиданно замер, перестав двигаться, но в тоже время прижав горячую и до крайности возбужденную точку пальцами, вырвав почти крик из меня, мир раскололся от сильной, все захлестывающей волны оргазма. Меня било и колотило, мышцы сжимались внутри, спазм за спазмом принося какое-то подобие успокоения. Но как тут можно успокоиться, если я чувствовала пульсацию твердости Эда и не могла оторваться губами от возбужденно достоинства, ощущая влагу его семени на языке.
Снова этот невозможный мужчина удивил меня. В этот раз новые эмоции и ощущения захватили меня. Эд приподнялся и прилег рядом со мной уже нормально. Я видела его глаза рядом. Он потянулся ко мне, ухватил пальцами подбородок и легко и очень нежно коснулся губами моих губ. Я почувствовала при этом почти невинном поцелуе свой запах и мою почти подсохшую влагу. Этот нежный поцелуй был с солоноватым привкусом.
Мы долго лежали, прижавшись друг к другу. Было страшно произнести хоть слово. Меня уже начинала пугать та неизвестность, что ждала меня на Ситаре. Незнакомые люди с не похожим на остальных запахом. И я, пусть уверенная в своих силах, но все совершенно одна, без какой-либо надежды и поддержки. Чувство самосохранения сработало странно. Мне вновь захотелось сейчас ощутить себя живой. Как Эд мог так спокойно расстаться со мной перед заданием? Как он мог сохранять невозмутимость, отправляясь в самое логово врага. О том, что это именно я туда отправлюсь, а не Эд, старалась не думать.
Подняла глаза на своего мужчину и прижалась сильнее.
— Эд, — тихо произнесла в полнейшей тишине.
— Что, Ари? — тут же отозвался Эд, хотя казалось, что уже задремал.
Я навалилась грудью на него и почти лежала сверху. Мне очень хотелось понять о чем он думает сейчас.
— Эд, — еще раз тихо позвала.
— Ари, ты снова и снова меня удивляешь, — неожиданно произнес он.
— Чем? — так же тихо спросила его.
Мне вообще нравилось лежать на его груди, согнув правую ногу в колене. Так я могла слышать стук его сердца, ловить дыхание, прижиматься неуспокоенной грудью к нему.
— Ты настолько откровенна, чувственна, что каждый раз удивляешь, — произнес Эд.
— Скоро утро, — почти просительно произнесла я.
Только что испытанное было потрясающе, но мне все же хотелось оставить воспоминания о более полном нашем единении. Эд понял меня верно.