Каким-то образом после некой стычки между Венецией и Генуей Марко оказался в генуэзской тюрьме. Сидел в заключении он явно не без удобств, поскольку именно здесь Рустикелло стал его писателем-призраком, создав «Книгу о разнообразии мира», законченную еще до их освобождения, вероятно в 1300 году. Марко, которому теперь было лет сорок пять, женился, обзавелся тремя дочерьми, жил вполне комфортно и умер в 1324 году в возрасте 69 лет.
Трудно сказать, верили люди в то время его книге или нет. Все описанное в ней было слишком далеким и необыкновенным, и не существовало ничего другого, что подкрепляло бы ее. Некоторые говорят, что в ней видели не более чем собрание басен. Но Марко в самом начале претендует на предельную правдивость, обращаясь к читателю:
«Вы найдете тут всякие необычайные диковины… точно так, как Марко Поло, умный и благородный гражданин Венеции, говорил о том, что видел своими глазами, и о том, чего сам не видел, но слышал от людей нелживых и верных. А чтобы книга наша была правдива, истинна, без всякой лжи, о виденном станет говориться в ней как о виденном, а слышанное расскажется как слышанное; всякий, кто эту книгу прочтет или выслушает, поверит ей, потому что все тут правда».
Впрочем, если бы он и лгал, то не признался бы, не так ли? Тем не менее две вещи выглядят убедительно: обилие подробностей и отсутствие ничем не подкрепленных легенд. Рассказанное походит на правду, и именно этого добивался рассказчик.
Должно быть, «Книга о разнообразии мира» пользовалась огромным вниманием среди небольшого числа людей, способных приобрести или одолжить список с нее, так как за 25 лет она была переведена с оригинального языка, вероятно смешанного франко-итальянского, на французский, тосканский, венецианский, немецкий и латынь, и каждая версия вновь редактировалась для подлаживания под предубеждения читателей. Но что именно это значило в смысле популярности, можно только гадать. Никто не знает, сколько именно копий было сделано, кто их читал и сколько слышало, как их читают вслух, словно некую эпическую поэму, исполняемую бардом. Как писала историк печатного дела Элизабет Эйзенштайн: «Что именно означала публикация до наступления века печати или сколько именно посланий передавалось в век писцов — это вопросы, на которые нельзя ответить в принципе». Можно утверждать лишь одно: за два века спрос на книги постоянно рос, хотя и с очень низкого уровня. Большинство книг были религиозными, и в больших соборах имелись скриптории переписчиков, которые продолжали, пусть и очень медленно, наращивать библиотеки, которые по более поздним стандартам были весьма небогатыми, но по своим собственным являлись интеллектуальными сокровищницами. В библиотеках соборов редко содержалось больше 200–300 книг, несколько крупных университетов могли похвалиться не намного большим числом. В 1338 году в Сорбонне имелось 338 учебников, заботливо прикованных цепями, и 1728 выдаваемых книг, сплошь латинских авторов, за исключением одной книги на французском — списка эпической поэмы «Роман о Розе». Обладание хотя бы одной книгой было редкостью для любого отдельного человека, кроме аристократа, а уж обладание книгой, написанной на повседневном языке — еще большей редкостью.
И все же списки с нее множились — уцелело 85 штук, — многие с великолепными и совершенно ложными иллюстрациями, делающими книгу в такой же мере произведением искусства, в какой и репортажем. Наиболее серьезно относились к Марко те, кто переводил его на латынь, так как они пытались проанализировать Китай на предмет его обращения. Для одного такого переводчика, Франческо Пипино из Болоньи, Марко был «уважаемым, правдивым и благочестивым», как и его отец с дядей; суждение, которое потом искусственно наполнялось добавлениями, описывающими нехристианские религии как мерзости. По крайней мере, клирикам-латинистам Марко представлялся надежным источником сведений. Некоторое время спустя, в 1330-х годах, доминиканский монах Джакопо д’Акви рассказал историю об умирающем Марко: «Из-за того, что в той книге говорится о многих поразительных вещах, выходящих за границы всякого доверия, друзья, когда он лежал на смертном одре, просили его исправить книгу, убрав из нее, что выходит за пределы действительности. А он на это ответил, что не рассказал и половины действительно виденного им».