28 января 1294 года, в Новый Год по лунному календарю, Хубилай оказался слишком болен, чтобы посетить обычные церемонии в Пекине. Никакого облачения во все белое, никакого большого приема для получения дани и славословий от приехавших в гости подданных, никакого смотра войск и парада богато украшенных слонов и белых лошадей, никакой давки на пиру в Большом Зале. Должно быть, все знали, что конец близок, и гонец галопом помчался к единственному человеку, который мог поднять дух хана: Баяну, все еще ждущему нового назначения в 300 км от столицы, в Датуне. Через три дня — наверняка не больше при тех обстоятельствах — Баян был рядом с ханом. Но и он ничего не мог сделать, кроме как обещать вечную преданность. Хубилай знал, что конец его близок, и попросил Баяна быть одним из трех его душеприказчиков (другими были главный цензор и управляющий политическими делами в Секретариате). Хан постоянно слабел и 18 февраля умер.
Через два дня была готова похоронная процессия. Учитывая богатство Хубилая и суммы, которые он тратил на военные кампании, она могла показаться крайне скромной. И все же свита насчитывала сотни человек: члены семьи и правительства, которые были способны выдержать предстоящее путешествие, плюс стража, погонщики скота, конюхи, повара, домашние слуги, сопровождаемые заводными лошадьми, повозками для женщин, повозками для юрт и верблюдами, везущими все необходимые принадлежности для ханской процессии, которая три недели пробудет в пути длиной в 1000 км. Где-то весьма близко к голове колонны, за стражей, двигался катафалк Хубилая: повозка с установленной на ней юртой, скрывающей большой гроб, наглухо закрытый и набитый пряностями и другими консервантами. Покрывая, вероятно, по 50 км в день — приличная скорость для такой толпы, — колонна, извиваясь змеей, протянулась через горы, охраняющие подступы к Пекину, где ныне тянется Великая Китайская Стена, через гребни и долины к старой монголо-китайской границе у Калгана (современного Чжанцзякоу) и поднялась на Монгольское плато; избегая поворота направо к Ксанаду — это означало бы двухдневную задержку, — кортеж потянулся через пыльную пустыню Гоби, пока пески не сменились травянистыми холмами, неглубоким Керуленом и, наконец, предгорьями Хэнтэя.
Сомневаюсь, что мы когда-нибудь узнаем, где именно он покоится. Есть одно место, в получасе восхождения от храма Каммалы, где поднявшийся туда оставляет позади деревья, ставшие на этой высоте низкорослыми и редкими, и выходит на ровную площадку. Вершина горы еще далеко впереди, иногда прорывающаяся каменной волной, а иногда скрытая тучами. Участок, на котором стоишь, похож на кладбище. Так я подумал, когда впервые увидел его, потому что так думали и другие. «Могилы», которые можно видеть тут, это камни неправильной формы, от метра до трех в поперечнике. Их, как мне представляется, несколько сотен. Легко вообразить, будто это настоящие могилы — кучи камня похожи на приплюснутые могильные холмики. Но что-то не соответствует. Кучки лежащих рядом камней представляют собой неправильной формы кляксы, и они сплошь плоские. И все же вокруг стояло несколько овоо — каменных, высотой с метр или около того. Сегодня сюда поднимается достаточно людей, чтобы соорудить и охранять овоо. Так почему бы не охранять и «могилы»? К тому же они на главной тропе к вершине — наверняка не самое лучшее место для тайного погребения.
Сейчас я считаю эти каменные скопления геологическими образованиями, результатом многовековых морозов, творящих свои чары над осыпавшимися камнями. Эти характерные для холодной погоды и вечной мерзлоты процессы основательно изучаются редкой породой ученых, называемых криогеологами. Если вы заглянете в какой-нибудь учебник криогеологии, то увидите выложенные из камней узоры — многоугольники, круги, кольца и бугры, которые невероятно похожи на искусственные образования, вроде «ведьминых колец» из камня. В самом деле, некоторые из первых исследователей, которые впервые увидели их среди арктических ландшафтов, сочли их искусственными образованиями. Но это не более чем результат перепадов температуры, вызывающих у камней мелкие расширения и сжатия, заставляя их рассортировываться на разные размеры и формы. Никто не знает, сколько на это требуется времени, ибо это происходит на протяжении целых геологических эпох. Эти скопления камней не более рукотворны, чем снежинки или многоугольники из грязи в пересохших озерах.
Но эти каменные круги наводят на одну странную мысль, а не предлагают ли эти природные «могилы» идеальную маскировку для подлинных? Кто разберется, которая из сотен настоящая? Даже сегодня, при современной археологической технике, потребуются миллионы долларов и лет труда, чтобы исследовать их все. Честно говоря, этого никогда не будет.