Для меня вид двух отрезанных человеческих голов был не в диковинку, и не такого насмотрелся в прошлой своей жизни. Но сам факт накала обстановки здесь, совсем рядом, прозвучал для меня 'звоночком'. Слишком уж я расслабился за последнее время, открывшаяся новая жизнь полностью отвлекла меня от анализа моего положения. Даже подготовка к походу не привела к отрезвлению, для меня это стало походить на компьютерную игру, где надо строить юниты и посылать их в бой. И только вид двух обезображенных голов заставил меня взглянуть на ситуацию иначе. Ведь, это была не просто агрессия против двух владетелей, это был первый удар во вновь набирающей обороты постоянной степной войне, самой, что ни есть настоящей. Там убивают. И чаще всего, не издалека, а на расстоянии вытянутой руки с саблей или вскинутого мушкета, когда на лице врага можно отчетливо увидеть самые разнообразные оттенки чувств: страх, ненависть, боль, ужас, страдания и даже иногда растерянность. Для большинства же собравшихся, сообщение не было чем-то новым или сверхъестественным, подобные шайки проповедников ислама в наших кочевьях вылавливают с самого прихода калмыков в низовья Волги. Смешно сказать, но похоже, никто из делегатов уже и не помнил истоков подобного враждебного отношения. Просто, так повелось исстари: ничего хорошего от посланцев 'полумесяца' ждать не стоит. Между тем, после небольшой паузы слово взял главный военачальник Ханства, владетельный зайсанг Амуланг Горяев. Человек, чье имя было воспето нашими песенниками и сказителями наравне с некоторыми героями древности. А значит, его знало и уважало за проявленную в боях доблесть практически все наше население, включая даже родовитых владетелей, присутствовавших здесь. Ему предстояло зачитать и вручить делегатам составленные требования-предписания на подготовку определенного количества воинов от каждого улуса. Говоря языком двадцатого века, в Ханстве объявлялась мобилизация. У наших гостей это вызвало большую заинтересованность, поскольку за последние лет пятьдесят-шестьдесят мы не собирали в поход столь внушительные силы. Даже по прежним запросам русских властей столько не требовалось. Десять тысяч профессиональных воинов-кеточинеров и почти сорок тысяч ополчения, это практически все боеспособные мужчины подходящих возрастов, не считая калек, больных и подростков, занятых в пастьбе скота.