— Стрихнин, — усмехнулся он.
Джеральд рассмеялся, когда я отступила назад, пытаясь осмыслить эту информацию. Он планировал отравить меня, и я была совершенно наивна, думая, что это никогда не произойдет. Я жила взаймы всю свою жизнь. Была полна этой ярости, ярости, которая нуждалась в выходе. Уставилась на пустой бокал в своей руке, затем на полный, и решение было принято.
— Открой рот, — потребовала я, и горячие слезы обожгли мне глаза. Я отказывалась позволить им пролиться перед таким куском дерьма, как он.
Он отказался, но Кай запрокинул его голову назад и зажал нос. Я вылила вино из другого бокала ему в рот, наблюдая за красной жидкостью. Я считала секунды, которые он пытался задержать дыхание: один… два… три… четыре… пять… шесть… семь… восемь… девять… десять… одиннадцать… двенадцать… тринадцать… четырнадцать… пятнадцать.
Он сглотнул, и только когда остатки жидкости исчезли в его горле, я кивнула Каю, чтобы он отпустил голову.
— Почему? — спросила я ровным и бесстрастным тоном.
— Почему? А ты как думаешь, глупая шлюха? — плюнул он в меня, попав в щеку.
Кай ударил Джеральда кулаком в лицо, и через две секунды у меня не осталось сомнений, что Джеральд будет мертв, если не вмешаться.
Я положила руку на плечо Кая, и он остановился. Он молча стоял рядом со мной, ожидая команды. Джеральд сгорбился, сплевывая кровь и зубы на ковер.
— Я не понимаю, — начала я. — Никто не убил бы дочь Абеля Бенсона, если бы он не был совсем уж тупым. Ты выглядишь так, будто у тебя IQ гребаной картошки, но даже ты не мог быть настолько тупым, чтобы попытаться убить меня, верно?
Джеральд рассмеялся как маньяк. Я подумала, что он задохнется от смеха и отсутствия дыхания. Кай смотрел на меня, словно пытаясь разгадать мой план, но я сохраняла непроницаемое выражение лица. Одна вещь, которую я усвоила за все годы взросления и отсутствия возможности иметь свое мнение или говорить, когда с тобой не разговаривают, заключается в следующем – богатые мужчины любят слушать самых себя, хвастаться своим интеллектом и тем, что они самые умные и изворотливые, плетя интриги и распуская сплетни.
Итак, я ждала. Ждала, пока его смех стихнет и он отдышится, пока он снова не сядет и встретится со мной взглядом. Терпение. И вот как по маслу…
— Ты думаешь, что ты неприкасаемая, потому что ты шлюха Бенсон? Никто не неприкасаемый, малышка.
— Да, ты никак не мог быть мозгом этой операции. Давай, убей его, Кай, — усмехнулась я и повернулась, чтобы уйти.
— Я выбрал стрихнин, потому что это самый болезненный из всех ядов, и его практически невозможно отследить при вскрытии, — крикнул он мне в спину.
Я повернулась и покачала головой, чтобы Кай дал мне немного времени и позволил Джеральду продолжить говорить.
— Тебе заплатили?
— Нет, ебать, ты, пизданутая топором. Ты унизила меня перед Уинстоном Греем и моими друзьями. Они не переставали вспоминать, как ты себя вела с той ночи. Я хотел смотреть, как ты захлебнешься кровью, пока жестокий припадок поглощает твое тело. Я хотел быть последним, кого ты увидишь, прежде чем перестанешь дышать. Я хотел трахнуть тебя в каждую из твоих дырок, пока ты лежишь там, зная, что смерть приближается, и смотреть, как ты умираешь так же, как жила, гребаная шлюха.
— Ты собирался убить меня, потому что я сопротивлялась, когда ты меня изнасиловал? Потому что унизила тебя? Я собиралась позволить тебе умереть от яда, который ты хотел мне дать. Но… поняла, что не из тех девушек, которым нужен мирный способ. Предпочитаю хаос, — я выхватила нож из протянутой руки Кая и всадила его в грудь Джеральда. Плоть издала хлюпающий звук, а рот Джеральда открылся и закрылся, словно у рыбы, хватающей воздух. Я помню, как в детстве Серж – правая рука и надзиратель моего отца – учил меня, как наносить удары ножом в разные места, чтобы убить человека, если возникнет такая необходимость. Но я хотела, чтобы он умер мучительно, поэтому всадила нож ему в легкое, а затем выдернула его обратно. Горячая кровь брызнула мне на лицо и хлынула из раны, как будто переполненную плотину прорвало.
— Если яд тебя не убьет, то это точно. Только твоя смерть не будет быстрой. Она будет болезненной. И последнее, что ты увидишь перед смертью, утопающий в своей крови, буду я…
Я встала, встретившись взглядом с Каем, и, словно Дьявол, которым и был, он мог видеть мою испорченную душу насквозь.
Может быть, это был адреналин.
Может быть, смерть.
Или, может, кровь, покрывавшая мои руки и лицо.
Что бы это ни было, моя киска была мокрой, и единственным человеком, который мог понять меня, был Кай. Металлический запах смерти наполнил воздух, смешиваясь с опьяняющим ароматом власти и мести.
Джеральд рухнул на пол, кровь хлынула изо рта, когда он пытался дышать. Его глаза были широко раскрыты от шока и ужаса, жизнь покидала их с каждым тяжелым вздохом.
Глаза Кая потемнели от желания, когда он увидел меня, покрытую кровью Джеральда, с ножом, всё еще зажатым в руке. Он схватил меня за талию, притянув вплотную к своему твердому телу.
— Ты ебанное видение, — прорычал он, прежде чем врезаться губами в мои в кровавом поцелуе. Я могла чувствовать металлический привкус крови на своем языке, когда он ворвался в мой рот, заявляя права, поглощая.
Я выронила нож, позволив ему со стуком упасть на пол, и обвила руками его шею, размазывая кровь по коже.
— Ты мне нужен, — выдохнула я, мой голос охрип от желания. — Прямо сейчас.
Его руки скользнули вниз, чтобы обхватить мою задницу, приподняв меня. Я обхватила талию ногами, прижимаясь своим естеством к твердой выпуклости в его штанах.
Кай нес меня без усилий, не прерывая неистовый поцелуй, пока вел нас к кровати. Он положил меня на мягкую поверхность, руки блуждали по забрызганному кровью телу с голодом, который соответствовал моему собственному. Я выгнулась навстречу прикосновению, отчаянно желая большего контакта, большего трения. Разорвала рубашку Кая, отчаянно желая почувствовать его кожу на своей. Пуговицы отлетали, а ткань рвалась, когда я стаскивала ее с его тела. Он сбросил испорченную одежду, позволив ей упасть на пол, забытой.