— Сейчас я тебя трахну, — прорычал он мне на ухо. — Я так глубоко войду в тебя, что ты забудешь собственное имя.
— Да, — выдохнула я, выгибаясь назад, прижимаясь к нему.
Одним мощным толчком он полностью вошел в мое влажное тепло. Я вскрикнула от внезапного вторжения, руки схватились за перила, когда он растянул и полностью заполнил меня. Он замер на мгновение, дав мне время привыкнуть к размеру.
— Бля, быть в тебе невероятно, — простонал он, уткнувшись лбом мне между лопаток. — Такая мокрая и узкая. Ты намочила даже мои бедра.
Кай начал двигаться сначала медленно, вытаскивая член почти полностью, прежде чем снова врезаться в меня с силой, которая заставила меня увидеть звезды. Его толчки становились сильнее, быстрее, когда он задал карающий темп, заставивший меня вскрикнуть. Перила балкона врезались в бедра, когда он вбивался в меня сзади, но я наслаждалась болью.
— Кай, — простонала я. — Сильнее… трахни меня сильнее.
Он зарычал, резко двигая бедрами вперед, вонзаясь в меня с силой, которая потрясла меня до глубины души. Его пальцы впились в мои бедра, наверняка оставляя синяки, удерживая неподвижно, наклоняя мое тело, чтобы с каждым толчком поразить то самое идеальное место внутри меня.
— Это то, чего ты хотела, ягненок? — прошептал он мне на ухо. — Чтобы тебя взяли жестко и быстро, прямо здесь, где любой может увидеть?
— Да! — закричала я. Мой голос сорвался, когда он глубоко вошел. — Не останавливайся. Пожалуйста, не останавливайся.
Он мрачно усмехнулся, звук отдавался вибрацией в его груди, прижатой к моей спине.
— Я не остановлюсь, пока ты не будешь выкрикивать мое имя так громко, что вся вечеринка узнает, кому ты принадлежишь.
Его слова только разжигали огонь, бушующий во мне. Я оттолкнулась от него, встречая каждый мощный толчок своим собственным. Звук шлепков кожи о кожу смешивался с нашими стонами и вздохами, первобытная симфония, наполняющая ночной воздух.
Рука Кая соскользнула с бедра по изгибу моей задницы, прежде чем резко шлепнуть. Я вскрикнула, сжимаясь вокруг него, когда боль перешла в удовольствие. Он сжал покрасневшую плоть, успокаивая боль, прежде чем снова шлепнуть, на этот раз сильнее. Я извивалась под ним, восхитительное сочетание боли и удовольствия подталкивало меня ближе к разрядке.
— Тебе это нравится, не так ли? — он подчеркнул свои слова еще одним резким шлепком. — Тебе нравится, когда я шлепаю эту идеальную задницу, находясь глубоко внутри тебя.
— Да, — прохныкала я. — Мне нравится, что ты заставляешь меня чувствовать.
Его рука скользнула по моему бедру, прямо к набухшему клитору. Он обвел жесткие, быстрые круги вокруг чувствительного пучка нервов, и я увидела звезды. Двойные ощущения от толстого члена, растягивающего меня, и умелых пальцев на клиторе были почти невыносимы. Мой оргазм нарастал, скручиваясь всё туже и туже в глубине моего живота.
— Вот и всё, детка. Прими всё. Ты моя, Хейвен. Вся моя, — прорычал Кай. — Моя хорошая девочка.
Его похвала раззадорила меня, разжигая пламя желания.
— Блядь, Хейвен, — простонал он, уткнувшись лицом в изгиб моей шеи, пока его бедра дрожали. — Я близко. Хочу, чтобы ты кончила со мной.
И тут я взорвалась, мои внутренние стенки сжались, словно тиски. Я выкрикнула его имя, не заботясь о том, кто может услышать, когда мой оргазм пронзил тело с силой, заставившей меня заскулить. Он замер и излился глубоко внутри меня. Я почувствовала, как тепло его освобождения покрывает мои внутренние стенки, пока его член пульсировал во мне. Его зубы вонзились в чувствительную кожу моего плеча, отмечая меня, качаясь на волнах своего оргазма.
Его руки оставались обвитыми вокруг, прижимая меня к себе, пока он нежно целовал мою шею и плечи. Когда наше дыхание замедлилось, он осторожно отстранился от меня. Я вздрогнула от внезапной пустоты, уже скучая по ощущению его внутри. Кай повернул меня к себе, руками обхватив мое лицо, он посмотрел на меня с нежностью, от которой у меня заболело сердце. Его волосы были взъерошены, щеки покраснели, а губы распухли от поцелуев.
Я могла только догадываться, как выгляжу я.
Кай убрал выбившуюся прядь волос с моего лица, нежно заправив ее за ухо.
— Ты такая красивая, — пробормотал он, его глаза блуждали по моему лицу, словно запоминая каждую деталь.
Я наклонилась к его прикосновению, наслаждаясь теплом его ладони на моей щеке.
— Ты тоже, — прошептала я, проводя кончиками пальцев по сильной линии его челюсти.
Он схватил мою руку, поднес ее к губам, чтобы нежно поцеловать мои костяшки пальцев. Нежный жест заставил сердце трепетать в груди. Я никогда не видела эту сторону Кая – нежную, ласковую, почти уязвимую. Это резко контрастировало с доминирующим, властным присутствием, которое он излучал перед другими и в спальне.
Я потянулась, обхватив его лицо руками, и притянула его для томного поцелуя. Наши губы двигались вместе в медленном танце, смакуя вкус и ощущение друг друга. Когда мы наконец отстранились, Кай прижался своим лбом к моему. Его глаза закрылись, когда он нежно обнимал меня.
— Нам, наверное, стоит вернуться внутрь, — пробормотал он, хотя и не сделал ни единого движения, чтобы выпустить меня из своих объятий. — Люди могут начать задаваться вопросом, куда мы исчезли.
Я не могла не рассмеяться.
— Думаю, они, вероятно, догадываются, мы слишком громко кричали.
Кай усмехнулся, и от этого глубокого, насыщенного звука у меня по спине пробежали мурашки.
— Пусть говорят. Я хочу, чтобы весь мир знал, что ты моя.
Собственническая нотка в его голосе вызвала во мне дрожь. Я никогда никому не принадлежала и никогда не хотела этого. Но с ним всё было по-другому. Это было правильно, как будто я наконец нашла свое место в мире, окутанная его сильными руками.
Мы неохотно «распутались», и он помог мне поправить платье. Я поправила его галстук и пригладила взъерошенные волосы, хотя втайне мне нравился такой вид, будто он только что трахнулся. Он снова заправил штаны и надел маску. Рука об руку мы вернулись в бальный зал, без усилий скользя обратно в кружащуюся толпу в масках. Везде, куда бы я ни посмотрела, пары танцевали, целовались и прикасались друг к другу с дикой самозабвенностью, их запреты были сметены анонимностью масок. Казалось, никто не заметил нашего отсутствия, слишком увлеченные собственным весельем, чтобы обращать на нас внимание.