Странно, что тьма может сделать с человеческим разумом.
Я часами убеждала себя, что тени не были монстрами, а каждый звук угрозой. Каждый скрип и стон подвала мучили всё больше и больше с каждой секундой. На шестнадцатый день, когда брат решил, что этого достаточно, от меня осталась только оболочка. Вся человечность, за которую я цеплялась, исчезла. Едва могла стоять на собственных ногах, не говоря уже о том, чтобы мыслить рационально, а он, как акула, которой был, учуял кровь в воде. В тот день я пообещала ему, что больше никогда не буду убегать.
И не думала об этом с того дня.
Прошло пять лет, но знакомое чувство страха и беспомощности накатывало на всякий раз, когда думала о побеге. Поэтому я играла свою роль до тех пор, пока не нашла стопроцентную возможность уйти навсегда.
Позволила Уинстону Грею притянуть меня к себе на колени, чувствуя, как его стояк упирается мне в задницу. Он щупал меня, шепча на ухо непристойные комментарии.
— Ты пахнешь восхитительно, — пробормотал он, крепко сжимая руками мои ягодицы. — Не могу дождаться, когда ты будешь моей.
Но я не хотела его. Я не хотела ничего.
— Не желаешь сначала «перекусить»?
Я вытащила пакетик с таблетками из мешочка, который хранила между грудей, положила их на стол перед ним и открутила крышку с бутылки водки, стоявшей во льду. Он жадно посмотрел на грудь, облизнул губы и схватив бутылку, сделал несколько больших глотков, прежде чем схватить горсть таблеток и проглотить.
Хороший мальчик.
В моем мире наркотики были валютой, которая могла повлиять даже на самых могущественных и элитных. Добавьте немного секса и алкоголя, и вы будете править миром. Итак, я вела себя как хорошая девочка, выполняя те же действия, что и всегда, надеясь, что, когда вернусь, Уинстон Грей будет слишком обдолбан, чтобы заставить меня с ним трахаться. Возможно, мне придется выдержать несколько жестких ласк и проявить немного фальшивого энтузиазма. И всё же, в конце концов, он потеряет сознание с довольной улыбкой, думая, что заполучил молодую, горячую стриптизершу, которая к тому же еще и дочь его нового делового партнера.
— Дай мне только привести себя в порядок, и я сразу вернусь, чтобы по-настоящему начать вечеринку, — пообещала я со слащавой улыбкой.
— Прекрасно, детка, — промурлыкал он, поглаживая свой твердый член через штаны.
Я слегка улыбнулась ему, прежде чем проскользнуть в коридор и закрыть за собой дверь. Прислонившись к прохладной стене, сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, прежде чем вернуться в свою гримерную. Оказавшись внутри, закрыла дверь, благодарная за то, что музыка была приглушена, и я осталась в тишине – пусть даже всего на мгновение. Стоя перед зеркалом во всю стену, изучала свое отражение. Я выглядела как кукла: идеально накрашенная и одетая специально для того, чтобы мой отец выгодно заключал контракты. Чтобы он мог выставлять меня напоказ, и произвести впечатление на богатых бизнесменов, получать доступ в каждый уголок Нью-Йорка. Он не остановится, пока не подчинит себе весь город. Я снова нанесла помаду и втерла в кожу лосьон с блестками, не торопясь возвращаться к Уинстону.
Услышала легкий кашель позади себя и быстро обернулась. Мужчина сидел на стуле в углу гримерной, глядя на меня пронзительными голубыми глазами. Глазами, которые отвлекали меня, когда я танцевала. Это был тот самый мужчина из VIP-секции, тот, что сидел один в углу… наблюдая за мной, а я наблюдала за ним, не в силах отвести взгляд. Теперь он был здесь, глядя на меня так, будто я собиралась стать его ужином.
— Господи! — вскрикнула от шока, отшатнувшись назад, опираясь на туалетный столик для равновесия. — Какого хрена ты делаешь в моей гримерке?
Мужчина молча медленно встал, приближаясь ко мне. Сердце учащенно забилось, когда я взглянула на него: высокий, более шести футов, хорошо сложенный – мускулистый и подтянутый. Он был покрыт яркими татуировками – на шее, руках и предплечьях. Его одежда, казалось, скрывала еще больше чернил. На нем была обтягивающая темно-синяя футболка, которая демонстрировала бицепсы, и кожаная куртка, напоминающая те, что носят байкеры. Джинсы обтягивали мускулистые бедра и были заправлены в не зашнурованные коричневые ботинки. Я встретилась с ним взглядом, и у меня перехватило дыхание, его глаза гипнотизировали – цвет неба перед бурей.
— Тебе нельзя здесь находиться.
Опасно соблазнительная улыбка расплылась на его лице.
— Может быть, но всё же я здесь, — ответил он глубоким, хриплым голосом, от которого у меня бабочки запорхали в животе.
Прежде чем я успела ответить, он протянул руку и нежно коснулся моей щеки, от его прикосновения по спине побежали мурашки. Я чувствовала себя оленем в свете фар, застывшей на месте, очарованной тем, как его рука ощущалась на моей коже, и синевой его глаз.
— Кто ты, блядь, такой и чего хочешь? — потребовала я, не в силах оторвать от него взгляд.
Черт, его глаза были потрясающими.
Мужчина улыбнулся, выражение лица было таким спокойным и непроницаемым, что это меня насторожило.
Его ответ был коротким и понятным. Никакого контекста, только одно слово.
— Тебя.
— Пр… прости? — заикаясь, пробормотал я, с трудом сглотнув.
— Почему дочь главаря Коллекционеров танцует в стрип-клубе?
— Не твое дело, — резко ответила я.
— Мое дело – твой отец, поэтому ты тоже стала моим делом, — ухмыльнулся он, наклоняясь ближе, его запах был пряным коктейлем из кожи, табака и сандалового дерева. — Итак, скажи мне, маленькая овечка. Тебе платят за то, что ты трахаешься с деловыми партнерами твоего отца?
Его вопрос застал меня врасплох, но зажег во мне огонь, гневно вырывающийся наружу.
— Как ты смеешь? — я уставилась на него, сердце колотилось в груди. Кто, блядь, этот парень, и почему он задает эти вопросы?
— А, так ты трахаешь их ради развлечения?
— Развлечения? — усмехнулась я, чувствуя, как внутри вспыхивает гнев. — Скорее ради выживания.
Он улыбнулся, не отрывая от меня голубых глаз.
— Не обязана давать никаких комментариев, — сердито продолжала я. — Ты ничего не знаешь обо мне и моей жизни.