Потом он уснул. Но в эту ночь его одолевали сновидения. Ему то и дело являлись во сне страшное чудовище и люди с мацавакеном, строившие для него в прерии тропу, похожую на бизонью, голую и твердую, как камень, которую каждый год протаптывали тысячи и тысячи копыт. Других троп Харка еще не знал. И его мучил во сне вопрос, зачем чудовищу нужна была своя собственная тропа на этих лугах, по которым в любом направлении без труда могли скакать мустанги. Ему снилось, что его спрашивал об этом шаман исполинского роста и что он должен был умереть, если не сможет ответить на этот вопрос.
В конце концов он проснулся в холодном поту.
Чужой мальчик рядом с ним тоже открыл глаза. Они не могли говорить друг с другом и поэтому просто крепче обнялись и вскоре опять погрузились в благотворный, освежающий сон.
Как только забрезжил рассвет, мальчики проснулись и побежали к реке. Там уже собралось около дюжины Молодых Собак, а вскоре после прихода Харки и его нового товарища весь отряд в количестве тридцати одного человека был в сборе. Это были самые ловкие, сильные и умные мальчики в возрасте от девяти до двенадцати лет. Харпстенну, например, приняли в отряд за его меткость.
Харка представил нового товарища:
— Это Черная Кожа Курчавые Волосы. Он мой брат и живет в моем вигваме. Охотничьи угодья его племени очень далеко отсюда, по ту сторону Большой Воды. Бледнолицые разбойники и Длинные Ножи взяли в плен его отца, и теперь тот связанный сидит в лагере пауни.
Молодые Собаки криками выразили свое презрение к пауни, вступившим в союз с бледнолицыми разбойниками.
— Но Черная Кожа Курчавые Волосы — храбрец, — продолжал Харка. — Он убежал от пауни и рассказал нам о своем отце. Сыновья Большой Медведицы освободят отца Черной Кожи.
— Хау! Хау! Хау! — закричали мальчики.
— Курчавые Волосы умет плавать? — спросил затем один из них.
— Конечно! — ответил за него Харка, хотя и не знал этого.
Ему было трудно представить себе, чтобы мальчик не умел плавать. Он жестом предложил ему следовать за ним и, прыгнув в воду, поплыл против течения размашистыми саженками. Курчавые Волосы прыгнул в реку и поплыл вслед за ним. Но он двигался в воде совсем не так, как Харка. Таких движений они еще не видели и с удивлением смотрели на него.
— Как лягушка! Он плавает как лягушка!
— Смотрите, как он быстро плывет!
— Давайте тоже так попробуем!
Мальчики долго забавлялись тем, что пытались освоить новый способ плавания. Сначала у них ничего не получалось. Одни, наглотавшись воды, фыркали и смеялись, другие нарочно дурачились, изображая тонущую лягушку. Всем было весело.
Харка доплыл до отмели, встал на дно и наблюдал за Курчавыми Волосами. Тот, тоже добравшись до отмели, подошел к нему, ступая по дну. Харка жестами предложил ему научиться плавать, как он, а сам изъявил готовность попробовать плавать по-лягушачьи. После нескольких неудачных попыток дело у них пошло на лад.
Продрогнув, дети вылезли из воды, растерлись медвежьим жиром и поспешили к вигвамам. Харка опять взял Курчавые Волосы с собой. Тот явно был рад новой дружбе с Харкой и Молодыми Собаками. Он вдруг в первый раз улыбнулся. И какая это была очаровательная улыбка! Черные глаза его сияли. Они были больше, чем глаза детей дакота, на что Харка сразу обратил внимание. Чернокожий мальчик не родился и не жил в прерии, где люди вынуждены были щуриться, чтобы защитить глаза от песка и ослепительного солнца.
На завтрак Унчида дала детям сушеных ягод. Харка гордо отказался от своей доли: он, как взрослые мужчины, решил есть только вечером. Надевая кожаные штаны, которые прикреплялись к поясу, Харка посмотрел на Курчавые Волосы. Тот тоже взялся за свою ветхую одежонку. Харка подошел к нему и с удивлением пощупал ткань, из которой были сшиты его короткие штаны и рубаха: он еще никогда не видел тканой одежды.
Шонка бросил презрительный взгляд на убогую одежду чужака. Харка перехватил этот взгляд и на миг остолбенел. Потом подошел к Унчиде, и та, без слов поняв его намерение, дала ему его праздничную одежду: расшитые мокасины, кожаные штаны и куртку. Он протянул их своему новому другу. Курчавые Волосы с недоумением смотрел на него. Харка отложил в сторону одежду, раздел его и снова протянул ему подарок, показав жестом, что он должен все это надеть. Тот наконец понял, выполнил его просьбу и стал с удивлением себя разглядывать. В новом наряде он, несмотря на худобу, выглядел более внушительно. Он был почти одного роста с Харкой и примерно того же возраста. Потом он что-то произнес, чего Харка не понял, но лицо черного мальчика выражало такое счастье и такую горячую благодарность, что Харка и сам почувствовал себя на седьмом небе.