Пожелав друг другу отвратительных кошмаров, дети заснули.
В полночь на прогалину перед дубом явился умрун. На мертвяке была старинная военная форма, изрядно посечённая осколками бомбы.
- … Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны. Да, вот он, дуб… - бормотал пришелец. - Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, - наша жизнь кончена!…
Правда, ребята его не услышали: то ли говорил тихо, то ли монолог был и вовсе внутренним…
На другом конце леса из чащи вышли два кентавра. Они долго глядели на безоблачное звёздное небо.
- Что ж, - изрёк один из них через два часа. - Луна-то нынче отливает красным…
- Дурной знак, - стукнул задними копытами его спутник.
- Однозначно.
И они удалились в самую глушь. Большая грустная Луна мерцала холодным серебром. От чуть ущербного её диска вправо сбегала красненькая струйка. Она, конечно, рассеивалась, но зрелище было воистину зловещим…
VII
А Швейк, не вставая, всё сидел и сидел у телефона…
Нужно подчеркнуть, что школа магии Хоботаст занималась не только абстрактной ерундой, но и приносила конкретную пользу. В частности, уже известный читателю магистр животнологии Биогумус Плодовитый вывел замечательное насекомое - мантравошь.
Самочки этого уникального животного умели извлекать долгий звук "ом-м-м-м", а самцы - напевное "рам-м-м-м". Мантравошь издавала столь приятные буддисту слова исключительно в брачный период. Таковой начинался сразу же, как только носитель входил в состояние медитативного сосредоточения.
Таким образом, мантравошь размножалась, а ищущий делал ещё один шаг к Божественной Истине, слушая правильные песнопения.
Настоящие просветлённые внимали "ом-м-мам" и "рам-м-м-мам" беспрерывно. К вящей радости насекомых.
Школа гордилась и другими изобретениями. Её преподаватели и талантливые ученики дали миру водку с антиперегарным покрытием, сухую воду, немецкий язык, сладкую стекловату, вечный двигатель отседова, ментальное протезирование, пломбирование кармы и прочие примочки типа специальных графитовых щёток, снимавших с круга сансары халявное электричество.
Двуликий Бабаянус прославился тем, что породил материалистическую диалектику, которая позволяла объяснить любое явление без магических выкладок, силой одной лишь демагогии. Эту социальную инновацию незамедлительно внедрили в среду шмаглов (так маги называли тех, кто не был отмечен даром ворожбы). С тех пор пудрить им мозги стало значительно легче!
Бабаянус как раз сидел после уроков в своём кабинете и полировал медаль "За лучшую иллюзию ХХ века", когда дверь открылась, и на пороге появилась мисс Маннис Пеннис, секретарша ректора. Она обвела острым, как ланцет, взглядом комнату чародея-алхимика, от чего на твёрдых предметах появились глубокие царапины, а на мягких (вроде портьер) - порезы, и сказала:
- Бабаянус, вас вызывает М.
(Так секретарша называла ректора Мастдая).
Голос мисс Маннис Пеннис был настолько высок, что несколько реторт и пробирок лопнули. Химикалии и зелья выплеснулись на пол. Произошла бурная алхимическая реакция с выделением тепла и света, в народе называемая взрывом.
Бабаянус отвлёкся от натирания бляхи, убрал последствия взрыва, рассеяно махнув волшебной палочкой да стакан спирта. Потом со вздохом отложил любимое занятие и поплёлся за секретуткой.
Она подёргивала остренькими, словно взгляд, ягодицами, манерно переставляя спичечные ножки. Бабаянус порадовался тому, что уже не юноша, ведь он обязательно бы за ней приударил, а там и порезаться недолго… или наколоться…
Впрочем, кабинет ректора был близко. Бабаянус вошёл.
Мастдай Глюкообильный сидел за столом и, как обычно, вершил многие дела сразу: что-то писал левой рукой, чесал себе нос правой пяткой, вёл беседу по волшебному телефону, прижав плечом трубку к уху, курил, выпуская кольца, правой рукой гладил кошку и при этом качал пресс.
Конечно, почерк был неразборчив, пятка постоянно попадала в глаз, трубка падала, и её приходилось поднимать, отвлекая одну из рук, дымные кольца получались квадратными, а кошка стоически терпела наглаживание против шерсти.
Но факт был налицо: многозадачность - реальность, а не миф.
- Проходи, Двуликий, садись, - махнул бровями в сторону свободного кресла Мастдай. - А? Это я не вам… Конечно… Безусловно… Непременно перезвоню… Хотя вы правы, могу и сейчас… После сигнала?… Тьфу, ты! Никем-В-Приличном-Обществе-Неназываемый тебе в мембрану!… Это автоответчик!!!…
Мастдай разъярённо бросил трубку мимо телефона, но не стал подбирать, а лишь махнул рукой. При этом пятка снова угодила в глаз.
- Слушайте, Бабаянус, - проговорил, морщась, ректор. - Слышал я, вас там гадостью всякой травят…
- Не меня, Мастдай! - смутился мастер-маг. - И не травят. Так, мальчонка один, Харря Поттный, несвежую Шаурму съел. Вот брюшко-то и скрутило. Он сейчас в Потайной комнате отсиживается безвылазно.
- А, Харря… Да, знакомая ситуёвина. Надо приказать дежурным по зачистке пару дней в сортире не мочить, наверное… Но вы уверены, что всё пучком?
- Почти точно! - ответил Бабаянус предельно искренне.
- Вот и ладушки. Тогда помогите мне, пожалуйста, с эликсиром. Вы же алхимик, и у вас обязательно должно быть что-нибудь от головы…
- Какого рода зелье вас интересует, ректор? - участливо поинтересовался Бабаянус.
- Беда, друг мой! Сущая напасть: не хватает памяти! Я уж и лишнее удалил, и старую неактуальную информацию заархивировал, и правое полушарие отформатировал новым экономным способом, но всё равно - мало!
- Хм, проблема действительно серьёзная. Я погляжу, что можно забодяжить, уважаемый Мастдай, - учтиво поклонился Бабаянус. - Если вы не против, я займусь этим сейчас же.
- Было бы фантастически, достопочтимый мастер-маг, - обрадовался Глюкообильный.
И Бабаянус, обрадованный столь редкой удачей быстро сбежать от ректора, пошёл к выходу.
- Штирлиц, а вас я попрошу остаться, - хитро прищурился Мастдай.
От спины Бабаянуса отлип полупрозрачный человекоподобный призрак в форме штандартенфюрера СС и, досадливо потирая лоб, вернулся к ректору. Штирлиц был личным призраком Мастдая, которого тот никогда не выпускал из своей резиденции.
Штирлиц слишком много знал…
Мастер-маг алхимии вернулся к себе. Натирать медальку не хотелось. Каждый визит к Глюкообильному портил ему настроение. Вот, теперь нужно готовить уплотнительный отвар…
- А гляну-ка я на Поттного, - решил старик, ковыляя к личному хрустальному шару.
Неясная дымка долго не желала расступаться. Потом, наконец, молочная мгла внутри шара растаяла, но Бабаянус увидел отнюдь не Харрю Поттного, а дурацкие разноцветные шумы, играющие в хрустале. Маг нетерпеливо постучал по прибору волшебной палочкой. Шумы сменил бланк совершенно чужой телеграммы. Она гласила: "ГРУЗИТЕ ЖИДКИХ ТЕРМИНАТОРОВ БОЧКАМИ ТЧК БРАТЬЯ ВАЧОВСКИ". Адресовалось послание то ли какому-то Камерону, то ли в Камерун.
- Вольтаморд знает что творится! - в сердцах ругнулся Бабаянус и оставил попытки дозвониться до Харри.
Мастдай Глюкообильный также ничего не смог сделать со своими средствами связи: налицо были все признаки Глобальной Перегрузки.
- Так-так-так, - застучал пальцами по подбородку ректор. - Затевается странное…
Он надолго загрузился, затем очнулся и крикнул:
- Мисс Маннис Пеннис! Вызовите учителя Лохкарта, пожалуйста!
VIII
Травить детей - это жестоко. Но что-нибудь ведь надо же с ними делать!
Гадкая мерзостная пакость, молниеносно пробежав по скользкому полу, прыгнула на лицо оцепеневшего от страха Харри Поттного. Сейчас она была похожа на небольшого осьминога, обхватившего голову мальчика. Харря пытался избавиться от жуткого душителя, но хватка была стальной, а руки юного мага слабыми… Дышать!…
Великий ужас обуял Поттного, и он очнулся. Ощупав мокрое от испарины лицо дрожащими руками, он убедился, что ничего не произошло… Мальчик успокоился и вновь провалился в сон.