Представим себе также ковры огромных размеров и необыкновенной тонкости, испещренные золотыми нитями вперемешку с жемчужинами и драгоценными камнями, шелковые занавесы, также усыпанные камнями, золотые люстры, подвешенные к плафонам, стенные росписи, день за днем изображающие события из жизни предыдущих халифов. Все самое красивое и редкое из того, что в то время могли произвести природа и человек, было собрано в этих обителях грез, каковыми, без сомнения, являлись дворцы и сады Багдада.
Именно в таких величественных залах и частных апартаментах и жил сам халиф и еще сотни людей. Дворец, одновременно являвшийся средоточием официальной жизни империи и жилищем повелителя правоверных, центром любой деятельности, из которого исходили все распоряжения, связанные с управлением государства, представлял собой замкнутый и почти мифический мир, запертый город, в который не входил никто кроме тех, кто в нем жил или исполнял свои обязанности. Именно во дворце в большей степени, чем в мечети, процветало искусство отделки, которое, хотя и предназначалось лишь для привилегированных слоев, служило главной визитной карточкой государства, которое в то время достигло вершины своего могущества и богатства. Халиф принимал сановников и посетителей, сидя со скрещенными ногами на своего рода кровати, называемой сарир, покрытой шелком, затканным золотом и жемчугами, и чаще всего над головой у него возвышался балдахин. От присутствующих его отделяла завеса, подчеркивавшая сакральный характер титула амир ал-муминин, который каждый посетитель произносил, приветствуя халифа.
Жизнь дворца подчинялась строгому этикету. В следующем столетии, когда с приходом Буидов[27] усилилось иранское влияние, он стал даже еще более строгим. Например, прежде чем приблизиться к сивилле (парадный балдахин) во время церемонии, облекавшей его значительными полномочиями в ущерб халифу, представитель этого рода по имени Абу ал-Даула сначала совершил девять земных поклонов подряд, а затем, получив разрешение переступить порог, еще дважды поцеловал землю. Чем слабее делалась реальная власть халифа, тем помпезнее становился церемониал.
Во времена Харуна постельничий (хаджиб) вводил посетителя за завесу, прямо к халифу. Поцеловав руки и стопы своего господина, гость ждал разрешения сесть. Чем дольше тянулось это ожидание, тем более очевидным становилось желание халифа его унизить. Никто никогда не обращался к халифу первым. Во время больших аудиенций сановников и придворных вызывали к нему по одному в соответствии с четко определенным порядком. Потомки первых соратников Пророка и первых обращенных им мусульман имели преимущество перед остальными правоверными, а сановники и чиновники высшего уровня, получавшие максимальное жалованье, перед всеми прочими. Разумеется, все мусульмане были равны, но некоторые все же стояли выше других даже перед лицом Аллаха.
Вокруг халифа вращались сотни людей — принцы, сыновья и внуки предыдущих халифов, потомки рода Аббаса, постельничие, секретари, стража и всевозможная прислуга, необходимая для повседневной жизни, — повара, водоносы, плотники, шорники, лакеи и, разумеется, врачи, муэдзины, астрономы и шуты. Это был город в городе, который в следующем веке еще разросся, и одновременно стало больше служителей и стражников неарабского происхождения (в большинстве своем тюрок).
Жены и семья халифа обитали в гареме[28]. Как говорят, в гареме Харуна было двести жен, и не меньше двадцати из них подарили ему детей. Это немного по сравнению с 12 000 жен Мутавакила через каких-то пятьдесят лет! Эта часть дворца, которая уже так давно будоражит воображение обитателей Запада, вовсе не была средоточием разврата, каким его часто изображают. У жен халифа и наложниц, родивших ему ребенка, там были собственные помещения. Множество других женщин — наложниц и служанок — также жили в этом упорядоченном сообществе под руководством других женщин и евнухов.
Большинство женщин гарема были куплены у купцов, занятых работорговлей, или подарены халифу членами его семьи или чиновниками, стремившимися добиться от него каких-то милостей. Во времена Харуна в гареме находились женщины самого разного происхождения — арабского, черкесского, тюркского и греческого. Именно это чаще всего и становилось причиной бесчисленных войн и стычек между арабами и византийцами.
27
Эта династия, происходившая из района Каспия, фактически правила в Багдаде с 945 по 1055 г. Ср. стр. 328.
28
У Мамуна было десять жен, у Махди шесть и, по меньшей мере, столько же дочерей. У Харуна было четырнадцать сыновей, а что касается дочерей, то нам известны имена четырех.