Вот он в Солнечном Свете. Слышится голос:
–четыре, пять, шесть…
Он подбежал к одной из колонн. Над головой, чадя, потрескивал факел. Нет, здесь она его быстро найдёт. Оглядевшись, Харвиг устремился к престолу. Одна из каменных плит в его основании под натиском повернулась, и он юркнул внутрь.
–Я иду искать! – донёсся приглушённый голос Кибаль.
Лёгкие неспешные шаги звучали всё ближе… Харвиг застыл. Казалось, что девочка уже где-то рядом. Неужели нашла?!
И тут он услышал:
–Кибаль!
Это был женский голос.
– Вот где ты. Нам пора!
–Но мама!
Харвиг услышал, как Кибаль сердито топнула по каменному полу ногой.
–Я ищу Харвига!
–Ничего…– сказала гьёра Каэр. – Найдёшь в другой раз.
Звуки их шагов стихли.
Харвиг толкнул плиту. Можно было выбираться наружу.
В последнем видении Харвиг ощутил себя вовсе крохой. Он лежал на спине, туго спелёнатый в синюю с золотистой вышивкой ткань. Чьи-то руки поддерживали его и Харвиг вдруг понял, что его держит мать. Он слышал её голос, она негромко беседовала с кем-то. Потом вдруг всё стихло. Зазвучала особенная торжественная музыка. Мать понесла его куда-то. Харвиг узнал свод Солнечного Света. Только здесь он был тёмен.
Они остановились и над Харвигом склонилось мужское лицо. Незнакомец был молод и очень взволнован. На голове мужчины красовался занятный убор: высокая синяя шапка с белым узором. Он принялся что-то говорить нараспев. Потом коснулся рукой лба, губ и живота Харвига. Вновь грянула музыка и была она такой радостной и волнующей, что Харвиг заулыбался.
5. Потомок Ваала
–Всё сходится! – сказала на обратном пути Кибаль. Вешки и Морок они оставили позади и теперь возвращались по заснеженной тропе к лестнице соэмов. – Ты – сын Видара Второго и Альвиг. Они были правителями Граттаха. Это главный город Аддрила, здешний Тахгар.
–Ты в этом уверена? – с сомнением спросил Харвиг. Он по-прежнему пребывал под воздействием удивительного гриба. Посвист птиц в пахучем ельнике, радостное волнение Кибаль, неясные голоса, доносящиеся из Анкироха, кружили ему голову и мешали сосредоточиться.
–Я догадалась ещё вчера… Правда, я довольно смутно помню то время. Но то, что я играла в Дивфеде, дворце Граттаха, с сыном Видара, – не сомневаюсь.
–Почему же я всё забыл?!
–Трудно сказать… Возможно, так на тебя повлияло перемещение между мирами.
–Так как же я оказался в Роси?
–Я думаю, Аддрил перекинул тебя туда… В тот день в Граттахе вспыхнул пожар. Мой отец, Сигмур, со своим отрядом клинков, возглавил борьбу с огнём. Все силы города были заняты тушением пламени…
Харвиг и Кибаль подошли к лестнице и начали подниматься наверх.
–В это время на Дивфед напали. – продолжала Кибаль. Она шла по ступеням первой. -Случился проброс. Во дворце очутились два нермаха. Один из них бросился в город. Другой напал на твою семью.
Она обернулась:
–Твои родители достойно сражались. Видар и Альвиг были потомками высшего. Нермаху пришлось нелегко. И всё же, они погибли. А ты, четырёхлетний малыш, спрятался от зверя в Солнечном Свете. Больше тебя в Аддриле не видели.
–Ты так всё рассказываешь, будто сама там была.
–Эта история уже стала легендой. В ней говориться, что тебя укрыл Дивфед. Иногда его главный зал изменяется, превращаясь в Призрачный Свет, – гигантский проход между мирами.
–А что же тот нермах?
–Мой отец с несколькими из уцелевших клинков вернулись в Дивфед, когда чудовище в городе было убито. Они сразились со вторым нермахом и добили. Правда, решающий удар стоил моему отцу жизни…
Кибаль продолжила подниматься по лестнице.
–Что было потом? – крикнул ей вслед Харвиг.
–Потом старая Анагода освободила из подземной темницы Брехта, – своего сына. Соэмы были изгнаны. Их дерево, Юллон, сожжено. Для Аддрила наступили тёмные времена.
–А ты?
–Я… Мы ушли вместе с соэмами.
Харвиг нахмурился. Тайна его прошлого наконец-то открылась. Не нужно больше лезть в пещеры горы. Истина превзошла самые смелые ожидания. Он оказался сыном правителей. Но вместо радости и восторга в груди была чёрная пустота. Его родителей больше нет. Надежда вернуться к ним навсегда угасла.
Оставшийся путь они проделали молча.
Вернувшись к себе в покои, Харвиг отправился в умывальную комнату. Там он долго полоскал рот. Когда горечь ушла, он вернулся в гостиную.