— …Этот достопочтенный и не отрицает, что в ебле он страсть как хорош, — весьма прохладно ответил Тасянь-Цзюнь. — Ну и что с того? Он никогда не сможет заменить Ши Мэя.
Мо Жань понимал, что сейчас из уст Тасянь-Цзюня он слышит собственные слова из прошлой жизни, но от гнева кровь вскипела у него в жилах и, поднявшись к голове, загудела в ушах. До скрежета стиснув зубы, он процедил:
— Не смей оскорблять его.
Тасянь-Цзюнь хищно прищурился:
— А почему это ты теперь его так защищаешь? Снова с ним спутался?
— …
— В этой жизни ты тоже его трахаешь?
Его прищуренный взгляд напоминал взгляд изготовившейся к броску ядовитой змеи.
Духовная сила этих двух людей продолжала струиться неудержимым потоком. Их магическая мощь была настолько сильна, что большинство марионеток вэйци не смогли устоять на ногах, а некоторые даже, съежившись от боли, лежали на земле.
Тасянь-Цзюнь какое-то время в упор смотрел на Мо Жаня, после чего, чуть сощурившись, покосился на Чу Ваньнина и пробормотал:
— Образцовый наставник Мо, этот достопочтенный слышал, что в твоем мире Ши Мэй все еще жив, однако вот как ты к нему относишься.
В этот момент Мо Жань и сам не знал, что можно ответить тому, кто пришел сюда из другого мира через Врата Жизни и Смерти. Не мог подобрать слов, чтобы поспорить с тем, кто не знал того, что узнал он сам после того, как воскрес.
В конце концов он сказал:
— А ты сам? Сегодня ты пришел в мир, где Ши Мэй все еще жив. Однако, когда я вошел сюда, почему ты так крепко обнял моего Учителя и не желаешь его отпускать?
— Твой Учитель? — Тасянь-Цзюнь закатил глаза, всем видом демонстрируя, насколько смешно его утверждение. — Эй, тебе ли не знать, кем твой учитель приходится этому достопочтенному.
— …
— Не тебе решать, могу я обнимать его или нет.
Сейчас Мо Жань мог думать лишь о том, чтобы он отпустил Чу Ваньнина, поэтому сказал:
— Раз ты так уверен в своей правоте, то почему бы тебе не пойти к Ши Мэю?
— Ши Мэй — чистый и невинный человек, само собой, недопустимо его осквернять, — Тасянь-Цзюня не так легко было сбить с толку. Нарочито медленно и томно он протянул, — но Чу Ваньнин не такой. Он только выглядит высокомерным, неприступным, дерзким и самоуверенным, но стоит его хорошенько оттрахать, и сразу открывается его истинная блядская натура. Неужели ты забыл?
Мо Жань, никак не ожидавший, что он будет говорить в лоб о таких непристойных вещах, даже опешил от удивления.
Но самое ужасное, что теперь он и сам не мог подавить нахлынувшие воспоминания о лежащем под ним Чу Ваньнине, пытающемся сдержать рвущиеся из горла стоны. Более того, вопреки его желанию, он вспомнил о том, как в прошлой жизни, получив самую большую дозу сильнейшего афродизиака, Чу Ваньнин, в конце концов, сдался и подчинился желаниям своего тела. Обезумев от похоти, мокрый и липкий от пота и спермы, он сам насаживался на него, яростно совокупляясь с ним, словно потерявший разум дикий зверь.