Не в состоянии это стерпеть, в припадке гнева Мо Жань напрочь забыл, что между Бугуем и Чу Ваньнином, похоже, существует какая-то странная связь, и громко крикнул:
— Бугуй!
Рукоять модао ярко засияла и совершенно неожиданно для Тасянь-Цзюня задрожала. Судя по всему, божественное оружие в самом деле начало колебаться и воспротивилось воле истинного владельца.
Бугуй не знал, кого ему слушать.
Удивленно приподняв брови, Тасянь-Цзюнь хмуро посмотрел на меч:
— Эй! Ты хочешь подчиниться его приказу?
Однако, стоило Чу Ваньнину услышать дребезжание меча, и он вдруг почувствовал, что его голова раскалывается от боли.
Разрозненные осколки старых постыдных грез поднялись из глубин его памяти и словно лавина накрыли сознание.
Багряно-алый полог, бьющий в нос резкий запах звериных шкур.
Переплетенные тела.
Тяжело больной, он стоит на коленях перед главным залом, слушая презрительный смех и насмешки дворцовых служанок.
Почувствовав, что с ним творится что-то странное, Тасянь-Цзюнь поднял руку и снял заклинание молчания:
— Что с тобой? – спросил он.
Чу Ваньнин не ответил. В этот момент боль стала настолько невыносимой, что, казалось, еще немного — и его голова просто лопнет…
Он видел, как тучи холодного пепла от сожженных тел заслоняют солнце. На фоне затянутого дымом серовато-зеленого неба стоит мужчина в черных одеждах с развевающимися на ветру рукавами, а вокруг него только мертвые тела и реки крови, только смерть и страдания.
— Учитель, — у обернувшегося мужчины было оскалившееся в злобной ухмылке лицо Мо Жаня.
В руке он сжимал какую-то отвратительно-скользкую ярко-красную вещь.
Присмотревшись, он понял… что этот трепещущий комок плоти был все еще бьющимся сердцем.
— Наконец-то ты пришел! Ты здесь, чтобы остановить меня?
Стоило ему слегка сжать руку, и сердце лопнуло, обнажив пронизанное сиянием духовное ядро, которое Мо Жань тут же впитал в свою ладонь.
Шаг за шагом он подходил к нему все ближе и ближе.
— Кто мог подумать, что после того как я полжизни был твоим учеником, в итоге мы все-таки не сможем избежать этого поединка.
— !..
Чу Ваньнин резко смежил веки. На его висках вздулись вены, вскипевшая кровь быстрее побежала по жилам.
По его изменившемуся лицу Тасянь-Цзюнь понял, что творится что-то неладное. Подняв руку, он дотронулся кончиком пальца до его щеки, затем приподнял за подбородок:
— Что случилось? Больно?
— …
Прикоснувшись, он почувствовал, что Чу Ваньнин слегка дрожит.
Окончательно растерявшись, ничего не понимающий Тасянь-Цзюнь, нахмурившись, сказал:
— Не могло это тебе так сильно повредить. С чего вдруг ты стал таким хрупким?
Заметив, что Чу Ваньнин продолжает молчать, он еще больше нахмурился и, похоже, хотел сказать что-то еще, но прежде чем успел заговорить, откуда-то снаружи послышался подозрительный треск. Услышав этот странный звук, Тасянь-Цзюнь даже немного переменился в лице: