Дешевая комната в бедной части бульвара Сансет,
пять утра, радио, мяукающее старые песенки за стеною...
Я по-быстрому умываюсь. Пятидесятые плывут по воде,
маркером надпись "Иисус - транвестит, он приглядывает за тобою"
Кажется, я по-быстрому был этой ночью с шестью или семью,
стоя на проезжей части бульвара С-М, улыбаясь и голосуя...
Пальмы, равнодушно склонившиеся над бетоном во тьме,
полицейские в штатском, шныряющие вокруг, как акулы.
Может быть, их было восемь - снявших меня... Не помню.
Надо пересчитать деньги, возможно тогда станет ясно.
Если честно, Джою нет до меня дела - он тоже торгует собой
и точно так же пытается вспомнить, сколько их было. Напрасно.
Я собираю этих мужчин, не заглядывая им в глаза, не помня,
как пчела собирает нектар, перелетая с цветка на цветок,
пытаясь забыть Лиланд, где дом, с его золотом до горизонта,
за световые годы отсюда - кукурузные и соевые поля страны Оз.
Радио из соседней комнаты продолжает гладить меня, как кошку,
"The Shireless", или кто-то на них похожий, поют"Be my baby...Oh, be..."
Я смотрю на лицо в зеркале, переводя взгляд медленно, понемножку -
это я впервые внимательно, без горечи,взглянул на свои черты.
Я стараюсь, всегда старался держался от зеркал подальше,
мне не нравится смотреть на то, что я в них вижу - на гея.
Первый раз в жизни, мне кажется, я могу полюбить сам себя -
мои губы мучительно тянутся, я начинаю целовать свое отражение.
Я впервые, кажется, дал себе шанс полюбить самого себя.
" Be my baby..." слова плывут ко мне, как звездная пыль, как надежда...
И, может быть, если мы будем целоваться достаточно долго,
я смою с себя эту ночь, и этих мужчин...Ну, кроме одного, нежного.
Джанис Джоплин у него в машине звучала -
я бы его оставил.