– А вот это еще надо доказать. Но если это так, то древность твоего рода никак не меньше тысячи лет, и в этом смысле ты – настоящий князь. Ты получишь документ, подтверждающий возраст наших находок, и сможешь приехать в наш музей, как почетный гость.
Бородач задумчиво гладил бороду.
– Зачем армию вызывал? – он оглянулся на неподвижно стоящего автоматчика. – Приезжайте еще, мы сами будет вас охранять.
Глава 1
Легенды Кремля
Москва, Кремль. Декабрь 1994 года
30 декабря, ближе к вечеру в небе над Кремлевскими холмами появилось черное облако. Темная косматая туча прошла сквозь фабричные дымы и рев кольцевой автодороги, пронеслась над заснеженными спальными кварталами, над суетой предновогодних улиц, перелетела через теплую мазутную реку и словно зацепилась за золотые купола.
В небе над Красной площадью она свернулась в огромную воронку и внезапно рассыпалась на тысячи черных галдящих птиц. Вороны с бранчливым клекотом садились на гребни крыш и дворцов, на вылизанную ветром брусчатку Соборной площади. Куранты пробили четыре часа пополудни, и стая взметнулась в хмурое небо, но не улетела. Птиц дразнил золотой блеск, и стайный инстинкт неудержимо влек их к Красной Голгофе.
У Московского Кремля были свои неписаные легенды. Согласно одной из них все, что случалось в эти последние в старом году дни, имело силу знамения. Такое нашествие вороньих стай бывало на Руси, когда некий царь, окруженный мздоимцами, лживой челядью и лукавыми чернокнижниками, затевал гиблый поход, случалось и ранее, когда хмельные от крови опричники жгли посады. Менялись цари и правители, но сила знамения сохранялась. Так в первую январскую ночь 1993 года на Кремлевские ели вместо снега лег черный горючий пепел.
Из окон Большого Кремлевского Дворца Президент с неудовольствием наблюдал воронье нашествие. Птицы дрались, сорили перьями, роняли слизь на золоченые маковки церквей и на лакированную броню автомашин и по-хозяйски мерили шагами Красную площадь.
В тот день традиционный предновогодний прием в кабинете у Главного затянулся допоздна. Министр обороны, Стратиг, как звали его в Кремле, игнорируя общеизвестную народную кличку, оказался последним, и Главный принимал его уже по-домашнему, в рубашке с расстегнутым воротом и теплых стариковских тапочках. За окном бесновались черные птицы, они на лету заглядывали в окна дворца, словно где-то внутри, за ампирными завитками, за желтой штукатуркой стен, тлел огромный мертвец, и падальщики издали чуяли его запах. В кабинете резко стемнело.
На столе среди початой снеди, бутылок и пепельниц красовались подарки: карликовая елочка-бонсай, ханукальные свечи в золотом подсвечнике, антикварная библия, сабля, исписанная арабской вязью, новогодние талисманы и драгоценные безделушки.
– Садись, Паша, – Президент ударил рукой по спинке золоченого кресла.
Президентский секретарь, высокий, хищно-поджарый, с непроницаемым взором служащего ритуальных VIP-услуг, сделал быстрое точное движение над столом, намериваясь на четверть налить бокалы, но Президент остановил его руку, взял со стола запотевшую бутыль «Легенды Кремля» и, подрагивая ладонью, налил сам, пока водка не выгнулась упругим куполом над краями стопки.
– С днем рождения тебя, Паша! – Расплескивая водку, Президент пошарил по столу и протянул приготовленный подарок.
Это был золотой сувенир – старинные настольные на малахитовом основании часы с заводной птицей на крышке: то ли петух, то ли фазан… Хвост и хохолок играли самоцветами, а рубиновые глазки пламенели злостью.
Президент лукаво улыбнулся и утопил пальцем сапфировую кнопку в корпусе часов.
Птица на часах вздрогнула и повернула головку, раскрыла алмазный клюв и выставила алый подрагивающий язычок. В золотой грудке родился скрип, похожий не то на кладбищенский грай, не то на грачиный гвалт на городской свалке. Стрелка передвинулась на одно деление, золотой петушок замолчал.
Министр бережно принял «часы с птичкой» из рук Президента.
– А подарок-то с намеком… Время, Паша! Время дорого! Я сегодня говорил с Биллом… – последовала пауза, во время которой Президент собирался с мыслями, а министр лихорадочно соображал, чем грозит лично ему эта очередная дружественная беседа: два президента запросто приятельствовали и перебрасывались через океан телефонными звонками, точно теннисными мячиками.
– Так вот… – Президент налил еще «по шкалику». – Американцы обещали вложиться в Трубу, если к февралю вокруг Трубы будет тихо.
«Как на кладбище», – продолжил про себя Стратиг.
– А уж мы тебя не забудем! – пообещал Президент, должно быть, разумея под этим «мы» себя и Билла.