— Хвастаться нескромно, но я делаю вполне приличный кофе.
— Что ж, тогда это было бы прекрасно, правда, птенчик? Тебе пора бы попробовать кофе.
— Я уже пробовала. — От этих слов так и искрит враждебностью. — Я не маленькая.
Гас приходит на помощь.
— Сколько же тебе лет?
— Шестнадцать.
— Она у меня замечательная, — говорит Милли.
— Разумеется, — отвечает Гас. — И я вижу, что ей очень повезло в жизни.
И это, вне всяких сомнений, в адрес Милли Гогарти.
За кофе Гас рассказывает, что он профессиональный военный и всю жизнь провел в разъездах — Германия, Нью-Джерси, Окинава, Кэмп-Пендлтон, — прежде чем осесть здесь, можно сказать, в родных местах. Ни о жене, ни о детях не упоминает, только о брате: брат у него бывший полицейский, «живет по соседству, в Сент-Пите». Вся эта биография занимает времени не больше, чем требуется Милли и Эйдин, чтобы добавить в кофе молоко и сахар и перемешать. Говорит Гас рублеными фразами, четко, словно по списку, хотя слегка смущаясь. При этом в его сжатой речи ощущается обаяние скромности. Закончив, он вопросительно переводит взгляд своих мягких глаз на Милли Гогарти. Ну, ей-то краткость органически не свойственна, тем более когда дело доходит до истории, да к тому же ее собственной!
Милли начинает издалека: с того дня, когда двадцатилетней девушкой встретила на автобусной остановке своего Питера, и как они разговорились в автобусе, да так, что Питер пропустил свою остановку. О, как они смеялись потом! Оказалось, что он вдовец, и на втором свидании он показал ей карточку своего сына, милого, пухлого, глазастого мальчугана, оставшегося без матери. Когда Питер и Милли поженились, они купили дом в Дун-Лаэре, думая, что у них будут еще дети. Чуть поколебавшись (призрак давней боли при воспоминании об умершем ребенке все еще дает себя знать), Милли все же рассказывает Гасу Спарксу, совершенно постороннему человеку, о том, о чем раньше не рассказывала никому: о малышке Морин. Она сама не знает почему — просто интуитивно чувствует, что он добрый человек.
— Это было жуткое время, — говорит Милли. — Жутчайшее.
— Ой, бабушка, а я даже и не знала, — говорит Эйдин. — Какой ужас.
— Да, ужас, — говорит Милли, обращаясь к Гасу. — Но я, кажется, уже до смерти вам надоела своей болтовней.
— Нет, — говорит Спаркс. — Нисколько. Сидите и рассказывайте хоть весь день.
Милли подносит ко рту большую кружку с кофе, чтобы скрыть румянец, который, как она чувствует, снова заливает ей лицо.
— Мы хотели у вас кое-что спросить, — говорит Эйдин. — Может, скажем уже, зачем пришли, бабушка?
— Ах да, — говорит Гас. — Здесь живет кто-то из ваших знакомых?
— Раньше жила. Женщина по имени Сильвия Феннинг, — говорит Милли и внимательно смотрит на него, стараясь угадать, говорит ему о чем-нибудь это имя или нет.
— Хм. — Он прикрывает глаза. — Нет. Не припоминаю. А фотографии у вас нет?
— Нет, — отвечает Милли.
— Но вы думаете, что она жила здесь?
— Да, но не знаем точно когда, — говорит Милли, в очередной раз понимая, что почти ничего не знает о женщине, с которой провела столько времени вместе. Нужно было больше слушать. И вообще стоит быть повнимательнее. — Она говорила, что вначале какое-то время путешествовала — до того, как приехала в Дублин. Может быть, месяцев шесть назад? Десять? Или год?
— Договоры об аренде хранятся в довольно строгом порядке. — Он смущенно улыбается и вдруг останавливается. — Так она ваша подруга?
— Не совсем, — говорит Эйдин и, после утвердительного кивка Милли, рассказывает Гасу сокращенную версию их истории, вплоть до злосчастного похода в полицию.
Гас внимательно слушает, время от времени двигая массивной челюстью. Когда Эйдин заканчивает рассказ, он ставит кофейную чашку на темную подставку с якорем и надписью «Морская пехота США».
— Давайте-ка я пороюсь в этих договорах. Еще кофе, леди?
Обе качают головами. Если честно, Милли просто напугана таким размером кофейной кружки — безумие какое-то! — но вслух ей об этом говорить не хочется. Когда Гас поворачивается к своему столу, они с Эйдин обмениваются взглядами, полными сдерживаемого волнения. Гас достает из кармана рубашки и разворачивает какой-то маленький прямоугольный металлический предмет, который оказывается очками для чтения. Медленно перебирает бесчисленные папки.
— Странно. Никаких Феннингов.