— С этим я плохо справляюсь.
— Вовсе нет. Ты просто вбил это себе в голову.
— Все-таки это я должен лететь в Штаты, — говорит Кевин. То, что Грейс предложила взять это на себя, уже много значит.
— Но ты не можешь. Значит, ничего не поделаешь.
— Это же моя мать.
— А я вовсе не за ней лечу. Ее я брошу там, во Флориде. — Грейс лукаво улыбается.
Из кабинета доносится крик Кирана.
— Нашел! — вопит он. — Я его нашел!
Он влетает в гостиную и с победным видом останавливается в дверях, размахивая паспортом с гербом ЕС.
— Б… — говорит Кевин.
— Папа! — Изумленное восхищение, написанное на лице Кирана, бесценно. — Ты сказал «б…»!
— Ужасно грубо с моей стороны. — Кевин подходит к сыну. — Точно мой?
Фотография в паспорте сделана несколько лет назад. Волосы немного погуще, морщин поменьше, глаза определенно блестят живее. Но это он. Он проверяет срок действия — это его беспокоило — и обнаруживает, что у него еще не один год в запасе. Зря волновался. Вечно он зря волнуется.
— Молодец, Киран! Где он был? — спрашивает Грейс.
— Между двумя книгами, они высовывались из книжной полки.
— Замечательный ты у меня человечище, — говорит Кевин и целует сына, жену и, отыскав Нуалу, громко и бесцеремонно целует ее в щеку.
57
Мексиканский залив пахнет совсем не так, как Ирландское море: здесь не чувствуется такого сильного, резкого запаха водорослей. И воздух не такой соленый, а словно разбавленный. Сам пляж тоже другой, огромный, роскошный — необъятная равнина неправдоподобно идеального песка. Ничего похожего на дикие зубчатые утесы и покрытые мхом скалы, на крутые обрывы, под которыми ютятся маленькие пляжики, обычно с грубым песком, мокрые и безлюдные.
Чуть раньше, когда обе Гогарти сидели в шезлонгах у бассейна в «Отверженных», прожаривая свою бледную ирландскую кожу, появился Гас с корзинкой в руке и предложил им поужинать на закате, если Милли, конечно, хорошо себя чувствует. И вот он помогает ей спуститься на пляж, а Эйдин идет сзади. Самые несгибаемые, на удивление загорелые, натертые маслом любители солнца торопятся урвать последний кусочек дня: бегают трусцой вдоль берега или любуются закатом. Многие притащили с собой всевозможное снаряжение: зонтики, мини-холодильники на колесиках, пляжные кресла, складные стулья, детские коляски, а кто-то даже гигантского красного надувного лобстера в смешных темных очках. Дальше, у бетонного пирса, Эйдин намеренно отходит в сторону, делая вид, будто засмотрелась на рыбаков, сидящих на перевернутых ведрах. Гас тем временем ведет Милли к столику для пикника, врытому в песок.
Милли скидывает туфли, и Гас недоуменно таращит на нее глаза.
Она смеется.
— Хочешь сказать, что у меня носки разные, или что их штопать пора?
— И то и другое, — отвечает он. — Ты потрясающая.
— Вовсе нет, — отвечает Милли, внутренне ликуя. Подумать только, там, в четырехстах тысячах миль, за этой водой — ее любимый город! Анна и миссис Холдинг, и все остальные в «Россдейле», должно быть, уже давно спят, а она здесь, на берегу Флориды. Она представляет себе Кирана, Нуалу и Джерарда. Вспоминает, как Кевин, когда ему было примерно столько лет, сколько Джерарду, подбегал к дверям с криком: «Мама, ты дома?» А потом вбегал в дом и развлекал ее городскими слухами или рассказами о своих приключениях. Хорошее было время.
Но и сейчас неплохо.
Гас откручивает крышку термоса с собственноручно приготовленным рагу из говядины и раскладывает еду по пенопластовым тарелкам. Солнце уже погружается в море, окрашивая небо в яркие закатные цвета. Ей хочется запечатлеть в памяти все до мельчайших подробностей, нужно обязательно рассказать Кевину и Грейс, как здесь чудесно.
— Потрясающе, правда? — говорит Гас. — Вот почему я вернулся сюда. Когда-то я занимался серфингом. Научился, когда жил в Пендлтоне. Это в Калифорнии.
— А сейчас?
Он смеется.
— Сейчас только смотрю.
— Ане бывает обидно?
— На самом деле нет. Смотря как себя настроишь.
Интересный мужчина — такого она еще не встречала. И дело не только в хороших манерах и заботливости. Он как будто очень сильный и в то же время хрупкий.
— Расскажи мне о своем доме, — говорит Гас. — Опиши его.
Он не сводит глаз с горизонта, словно хочет, чтобы она говорила свободно, не чувствуя на себе его ждущего взгляда.
— Я живу у самого моря.
— Везет тебе.
Не подумав, она говорит:
— Ты должен приехать ко мне в гости.