Нар Шаддаа была большим спутником, вращавшимся вокруг Нал Хутты. Иначе ее называли «Луна Контрабандистов», и это весьма соответствовало действительности, так как большинство здешних жителей были связаны с незаконной торговлей, потоки которой шли через Нар Шаддаа каждый день. Контрабанда спайса, перевозка оружия, скупка краденных сокровищ и древностей… Нар Шаддаа видела все это и многое другое.
— Поставки снизились на сорок три процента, тетушка, — сказал Джабба, ткнув в деку сравнительно маленькими пальцами. — Мы потеряли столько кораблей, столько капитанов и экипажей, когда этот треклятый Сарн Шильд пошел в атаку. Наши клиенты жалуются, что мы не можем продвигать наш продукт, как раньше. Даже Хэн Соло потерял свой корабль, а он наш лучший пилот.
Джилиак взглянула на своего племянника.
— Он летает на наших кораблях с момента атаки, племянник.
— Я знаю, но большинство наших кораблей — это старые модели, тетя. Медленные. А в нашем бизнесе, время — деньги, — Джабба посчитал еще что-то, затем раздраженно заворчал. — Тетя, наши прибыли в этом году будут самыми низкими за десять лет.
Джилиак ответила мощной отрыжкой. Джабба посмотрел на нее, обнаружив, что она снова занята поглощением какой-то высокопитательной гадости, которой намазывала болотных личинок перед тем, как запихнуть их в свой безразмерный рот. Забеременев в прошлом году, Джилиак переживала один из типичных для хатта скачков роста, которые у хаттов происходили несколько раз за взрослую жизнь.
За год Джилиак увеличилась в размерах почти на треть по сравнению с тем, какой она была до беременности.
— Тебе следует быть осторожнее, — предупредил Джабба. — От этих личинок в прошлый раз у тебя было ужасное несварение. Помнишь?
Джилиак снова рыгнула.
— Ты прав. Мне следует остановиться… но ребенку нужно питание.
Джабба вздохнул. Ребенок Джилиак по-прежнему проводил большую часть времени в сумке матери. Детеныши хаттов полностью зависели от своих матерей в первый год жизни.
— Это сообщение от Эфанта Мона, — сказал Джабба, заметив на комлинке мигающий индикатор входящего сообщения, и быстро проглядел Послание. — Он говорит, я должен вернуться на Татуин. Он поддерживает мои деловые интересы всеми силами, я уверен, но госпожа Валариан не преминет воспользоваться моим затянувшимся отсутствием, чтобы влезть на мою территорию.
Джилиак повернула выпуклые глаза на племянника.
— Если ты должен идти, племянник, иди. Но постарайся сделать путешествие покороче. Мне нужно, чтобы ты провел конференцию с представителями Десилийков из Центральных миров через десять дней.
— Но, тетя, тебе не помешало бы провести ее самой. Ты давно не общалась с ними, — заметил Джабба.
Джилиак ответила новой отрыжкой, потом зевнула.
— Я планирую присутствовать там, племянник. Но малыш так требователен… Мне нужно, чтобы ты был здесь и управлялся со всем этим, когда мне понадобится отдых.
Джабба начал возражать, потом проглотил слова. Какой смысл? Джилиак просто больше не интересовали аферы Десилийков, как было до ее материнства. Возможно, это гормональное…
Уже не один месяц Джабба работал над тем, чтобы восстановить потери, понесенные кажидиком Десилийк в битве при Нар Шаддаа. Он уже устал от груза на своих плечах — фигурально, конечно, ведь у хаттов нет плеч — от груза руководства Десилийком.
— А вот сообщение, которое должно заинтересовать тебя, тетя, — сказал Джабба, изучая другое послание. — Ремонт вашей яхты завершен. «Драконья жемчужина» полностью восстановлена.
В прежние дни первым вопросом Джилиак было бы «сколько?», но она не задала его. Практический интерес больше не был для нее первостепенным…
Яхта Джилиак была угнана кем-то из защитников Нар Шаддаа и заметно пострадала в битве. Долгое время Джабба и его тетя думали, что потеряли корабль навсегда, но потом хаттский контрабандист заметил судно, дрейфующее среди брошенных кораблей, разбросанных по орбите Луны контрабандистов.
Джабба приказал, чтобы «Жемчужину» отбуксировали в космодок, и потратил хорошую сумму на взятки, но так и не смог выяснить, кто из контрабандистов угнал судно и участвовал на нем в битве.
В прежние дни, грустно размышлял Джабба, новости о ее драгоценном корабле были бы главной заботой его тети. Но «Драконья жемчужина» пострадала из-за того, что Джилиак забыла увести корабль в безопасное место на Нал Хутте перед битвой. «Приоритет материнства,» — как она это объяснила.
Что ж, «приоритет материнства» стоил Десилийкам более пятидесяти тысяч кредиток за ремонт. Всего лишь из-за наплевательства Джилиак.
Джабба вздохнул, машинально потянулся за личинкой из аквариума своей тети. Он услышал фырканье, а за ним раскатистые носовые звуки. Повернувшись, он увидел, что тяжелые веки Джилиак были сомкнуты, и она храпела, приоткрыв рот.
Джабба снова вздохнул, потом вернулся к работе…
Тем же вечером Дурга Хатт ужинал со своим кузеном Зиером. Дурга недолюбливал Зиера и знал, что тот является его главным соперником в борьбе за трон Бесадии, но терпел его, потому что Зиер был слишком умен, чтобы противостоять Дурге открыто. Помня совет Арука держать своих друзей близко, а врагов еще ближе, Дурга неформально сделал Зиера своим заместителем, доверив ему дела, относящиеся к администрации обширных предприятий клана Бесадии.
Тем не менее Дурга держал Зиера на очень коротком поводке и ничуть не доверял ему. Двое хаттов перекидывались словами за едой, каждый глядя один на другого, как охотник на жертву.
В тот момент, когда Дурга подносил ко рту особо сочный кусок, в помещении возник его дворецкий, бледный подобострастный гуманоид-чевин.
— Вам послание, господин. Через несколько минут вас ожидает важная передача с Корусканта. Вы хотите принять ее здесь?
Дурга мельком взглянул на Зиера.
— Нет, я приму ее у себя в офисе.
Он пополз за чевином Османом, пока не добрался до офиса. В тот же момент замигал огонек соединения. «Мик Бидлор с новостями о веществе, найденном в мозговых тканях моего родителя?» — подумал хатт. Человек вполне ясно дал понять, что потребуется немало времени, возможно несколько месяцев, прежде чем они смогут завершить расследование.
Жестом велев чевину убираться из комнаты, Дурга активировал замки безопасности, включил поле экранирования канала и только потом принял соединение. Перед ним, почти в натуральный размер, внезапно появилась женщина, блондинка человеческой расы. Дурга был не слишком знаком с человеческими стандартами привлекательности, но определил, что она была стройной и гибкой.
— Господин Дурга, — сказала она. — Я Гури, советник принца Ксизора. Принц хотел бы переговорить с вами лично.
О, нет! Будь Дурга человеком, его бы прошиб пот. Но хатты не потеют, хотя их поры выделяют маслянистое вещество, чтобы кожа оставалась влажной и скользкой.
Арук успел его кое-чему научить, и Дурга не выказал никакого волнения. Вместо этого он наклонил голову вперед, что для хатта было ближайшим аналогом человеческого поклона.
— Это честь для меня.
Гури шагнула в сторону от поля передачи, и почти сразу же ее сменила высокая внушительная фигура фаллиенского принца Ксизора, лидера огромной криминальной империи, известной как «Черное солнце».
Народ Ксизора, фаллиены, развились из рептилоидных рас, хотя принц имел весьма человеческий вид. Его кожа носила заметный зеленоватый оттенок, а глаза были бледными и невыразительными. Мускулистое, гибкое тело и внешний вид позволяли дать ему немногим более тридцати стандартных (хотя Дурга знал, что ему почти сотня) лет. Череп Ксизора был гол, кроме узла длинных черных волос на макушке, спадающих на плечи. Поверх сплошного костюма, напоминающего пилотский комбинезон, на нем был надет дорогой плащ.