XVII
Было уже совсем темно, когда Айрапет и Сара вернулись домой Они узнали, что Томас-эфенди после столкновения с Варданом сейчас же ушел очень недовольный. Это очень беспокоило старика Хачо, так как он боялся, чтобы эфенди не навредил им.
Однако внезапный уход эфенди объяснялся не только столкновением с Варданом. Эфенди довольно терпеливо переносил всякие оскорбления и презрение других к своей особе. Но сегодня он получил бумагу, в которой ему предписывалось сложить в амбары весь собранный в пользу казны хлеб и отнюдь не продавать его, так как он нужен правительству. Казалось, готовилось нечто таинственное: здесь запасают хлеб, а там, в лагере Фаттах-бека — оружие…
После отъезда Томаса-эфенди в даме старика Хачо появился новый гость. Это был стройный, худощавый молодой человек с бледным, интеллигентным лицам. Никто не знал, чем он занимается, известно было только то, что он константинопольский армянин, и старик Хачо счел своим долгом принять приезжего из столицы. Кроме небольшого дорожного сака, других вещей у него не было, а изношенное европейское платье выдавало в нем бедного человека. Проводник незнакомца уехал, и молодой человек долго блуждал по деревне, ища пристанища, пока не встретился с Варданом.
Говорят, что сердце сердцу подает весть. Два молодых человека, познакомившись, после краткого разговора подружились — и, точно два члена тайной секты, пожали друг другу руки, и Вардан привел его в дом Хачо.
Гость назвал себя Микаэлом Дудукджяном[20].
Старику Хачо не понравились ни фамилия гостя, произносимая с трудам, ни бледное лицо, ни лихорадочно блестевшие глаза, ни замкнутый вид, возбуждающий подозрение. Но Вардан успокоил старика, шепнув ему на ухо: «Хороший малый. Когда узнаешь, полюбишь».
Идя в дом Хачо, незнакомец спросил Вардана:
— Можно ли им довериться?
— Можно… — ответил Вардан.
Как только зажгли огонь, сейчас же, по деревенскому обычаю, подали ужин. В этот вечер за столом старика сидели все шестеро сыновей, поскольку не было официальных гостей, вроде Томаса-эфенди. Вардана никто не стеснялся, а на нового гостя смотрели как на человека, который должен быть доволен и тем, что нашел ночлег и заснет, хорошо поев.
Ужин прошел очень скучно. Вардан и новый гость почти не говорили, а старик лишь изредка перекидывался словами с сыновьями. Каждый был чем-то озабочен. Старик думал о том, что сборщик ушел недовольный. Айрапет был занят мыслями о беке и участи Лала, вспоминал рассказ Сары и измышлял планы. Другие сыновья Хачо думали о завтрашних делах. У Вардана перед глазами мелькал образ прекрасной Лала, а новый гость размышлял бог знает о чем.
Когда убрали со стола, Степаник подала рукомойник с водой и, по местному обычаю, все умылись и благословили имя господне. Старик закурил трубку, а Дудукджян достал из изящного портсигара, совсем не подходившего к его бедному платью, дорогую сигару и, оторвав конец ее длинными ногтями, закурил. Комната наполнилась ароматом гаванской сигары. Видно было, что этот человек когда-то знавал лучшие времена.
После ужина темой разговора сделался Томас-эфенди. Дудукджян кое-что уже знал от Вардана об этом человеке, а потому смысл разговора был ему довольно понятен.
Хачо вежливо заметил Вардану, что обращение его с эфенди было необдуманным.
— Я, как тебе известно, не отличаю тебя от семи сыновей, — сказал он.
Старик имел привычку клясться всегда семью сыновьями, считая и Степаника, не подозревая, что Вардану давно уже известна их тайна.
— Клянусь солнцем[21] семи сыновей, я не лгу, — продолжал он, — ты тоже мой сын; дом мой все равно что твой. Двери моего дома всегда открыты перед тобой, но ты должен знать, что мы здесь в других условиях: у нас не то, что в ваших краях: здесь люди, подобные Томасу-эфенди, очень сильны. Чего бы ни захотели они, все для них возможно, поэтому надо оказывать им почтение и молчать об их недостатках и поступках. Что мы можем сделать! «Если не в силах отрубить руку разбойника, надо пожать ее и поцеловать», — говорит народная пословица. Эфенди, может быть, не сумеет повредить тебе, но мы из-за тебя пострадаем. Слышал ты турецкую поговорку: «Напугал осел — досталось седлу».
Слова старика снова подняли улегшиеся страсти «безумца».
— В нашей стороне, — ответил он, — есть другая поговорка о турках; «Пока не побьешь турка, он не подружится с тобой». Я не отличаю Томаса-эфенди от турок и очень сожалею, что не избил его, хотя вовсе не желаю его дружбы.
20
Почти все фамилии турецких армян происходят от названия ремесла, которым занимался их отец или дед; отец Дудукджяна, вероятно, промышлял детскими дудками (дудук), свирелями (Прим. пер.).