– Вы меня ради бога извините, Юлия Николаевна. – Дама обогнала ее и прошептала с легкой одышкой: – Не могли бы вы уделить нам несколько минут?
– Я бы с удовольствием, но у меня прием, я очень спешу. У вас что-то срочное?
– А мы как раз к вам на прием! – радостно сообщила дама.
– Ну тогда подождали бы в холле у кабинета. Там удобней, чем на улице.
– Видите ли, хотелось бы сначала поговорить с вами в неофициальной обстановке, у нас особый случай, Валерия Евгеньевна очень вас рекомендовала, она сказала, вы не только великолепный врач, но и тонкий, тактичный человек, что в наше время встречается редко.
Они успели подняться на третий этаж и добежать до кабинета.
– Подождите, пожалуйста, здесь. – Юля кивнула на ряд мягких кожаных кресел в холле. Там уже сидели четыре женщины разного возраста и полный молодой человек в черном костюме.
Юля скрылась за дверью, и до нее донесся резкий голос бежевой дамы:
– В двадцать седьмой мы первые, мы записаны на девять.
В кабинете пахло кофе. На столе стояла дымящаяся чашка, рядом на тарелке лежал бутерброд с сыром. Молоденькая медсестра Вика красила ресницы перед зеркалом. Осталось всего пять минут. Главный врач Петр Аркадьевич был фанатиком точности. Он строго следил, чтобы прием начинался минута в минуту. Ровно в девять над дверьми всех кабинетов автоматически вспыхивали таблички «Входите, пожалуйста!». Юля едва успела надеть халат, запихнуть в рот бутерброд, залпом выпить кофе.
Мама с дочкой вошли без стука. Перед Юлей лежала карточка, на которой было написано: «Василькова Светлана Игоревна, 1983 года рождения».
– Ну что, Светлана Игоревна, какие проблемы? – Юля ласково улыбнулась девочке. Та сидела на краешке стула, низко опустив голову и занавесившись волосами.
– Она считает, что у нее большой нос, – решительно заявила Василькова-старшая и откинула волосы с лица дочери, – еще ей кажется, что у нее слишком широкие скулы, маленькие глаза, рот неправильной формы.
Василькова-младшая тряхнула головой и опять спрятала лицо. Юля никак не могла ее толком разглядеть.
– И еще ей кажется, будто она толстая. Голодает неделями, а если что-нибудь съест, то потом два пальца в рот и все назад, даже самые вкусные и дорогие деликатесы.
– Сколько вы весите? – спросила Юлия Николаевна у девочки.
– Пятьдесят три килограмма, при росте сто семьдесят пять, – ответила за нее мать.
– Милая, да у вас дистрофия, – подала голос медсестра Вика.
– Норма для моделей не больше пятидесяти, при росте сто восемьдесят, – проворчала девочка, ни на кого не глядя.
– Бред, – покачала головой Юлия Николаевна, – вредный, опасный бред. При такой худобе нарушается обмен веществ, прекращаются месячные, выпадают волосы и зубы, могут начаться язва желудка и фурункулез.
– Где это вы видели беззубую, лысую и прыщавую модель? – подхватила Вика.
– Вот, ты поняла? Мне не веришь, так послушай медиков, профессионалов! – воскликнула мать. – Ее качает от ветра, а она требует, чтобы ей хирургическим способом убрали лишний жир.
– Так, ну ладно. Посмотрим, что там у нас с носом. – Юля встала и подошла к девочке. – Будьте добры, повернитесь к свету и голову повыше, пожалуйста.
Юля увидела наконец лицо этой несчастной. Как она и предполагала, лицо оказалось гармоничным и прелестным. Если бы не болезненная худоба, сутулость и затравленное выражение глаз, девочка была бы настоящей красавицей.
– Ну и что вы хотите изменить?
– Все, – еле слышно прошептала Света Василькова и судорожно сглотнула.
– Почему, можете объяснить?
– Потому что я урод.
– Вам кто-то сказал об этом или вы сами так решили?
– Ничего не надо говорить и решать. Все видно, – пробормотала девочка и сгорбилась еще сильнее. Голова совсем ушла в плечи.
– Встаньте, пожалуйста. – Юля подвела ее к зеркалу, убрала ей волосы с лица и легонько стукнула по спине ладонью. – Прямей, прямей держитесь. Голову выше. Вы знаете, что у вас идеальные черты лица? Когда ко мне приходят менять форму носа, в девяти случаях из десяти хотят именно такую, как у вас. И все остальное тоже. Вы очень красивая девушка, у вас нет никаких причин… – Юлия Николаевна запнулась, потому что вдруг увидела в зеркале лицо Светы. Оно действительно казалось жалким и уродливым, несмотря на правильность черт. Зеркало было нормальным, не кривым, но девочка глядела на себя с такой тоской и ненавистью, что отражение чудовищно искажалось.
– Ладно, – тяжело вздохнула Юля, – подождите, пожалуйста, в коридоре. Мне нужно поговорить с вашей мамой.