На закрытом корте скучал без партнера какой-то незнакомый пожилой чиновник. Стас поиграл с ним, потом отправился во фруктовый бар, заказал себе ледяной свежевыжатый сок.
За соседним столиком сидели две красотки в коротких махровых халатиках и тоже пили сок. Им было лет по двадцать пять. Одна платиновая блондинка с прямыми волосами до пояса и черными бархатными глазами. Другая ярко-рыжая, белокожая, без веснушек, с лицом недорисованной куклы Барби. Он не знал, какая ему нравится больше, в каждой была своя прелесть. Они весело болтали, смеялись, то и дело постреливая на него глазками, и он решился улыбнуться им.
Оздоровительный комплекс был чрезвычайно приличным местом, его не посещали женщины, которые запросто идут на контакт с незнакомыми людьми. Стас не исключал, что внизу этих двух красоток ждут бдительные охранники-мордовороты, что каждая из них может оказаться любовницей какого-нибудь серьезного авторитета, но сегодня он решил ни в чем себе не отказывать. Улыбка его становилась все шире, все откровенней, он уже встал, поднял свой стакан комически торжественным жестом, словно там был не сок, а шампанское и он собирался чокнуться с девушками. Но тут в бар вошли два накачанных молодых человека и направились к красавицам. Стасу пришлось сесть на место и отвернуться с безучастным видом, однако в горле у него сразу пересохло и сердце противно екнуло. Он поднес стакан к губам, заметил, как задрожала рука, и сделал большой жадный глоток. Вместе с соком в рот попала льдинка, и он принялся сосать ее, как конфету.
Все приятные и полезные процедуры, которые мог предоставить ему оздоровительный комплекс, были пройдены. День пролетел незаметно. Следовало куда-то срочно деть себя. Пребывать долго в состоянии здоровой животной неги он не мог, голова начинала работать, и поневоле все мысли крутились вокруг покушения. А стоило начать думать, и становилось страшно. Он решил, что главное сейчас - не оставаться в одиночестве. Покинув бар, он отправился в раздевалку, открыл свой шкаф, достал телефон, включил и набрал номер, по которому тут же отозвался низкий приятный женский голос.
- Привет, моя радость, - произнес он, - какие у тебя планы на вечер?
- А у тебя? - спросили его в ответ.
- Поужинать и завалиться в койку, - ответил он, снимая с вешалки брюки, в восемь жду тебя в "Якоре" на Тверской.
- А потом?
- Я же сказал- в койку.
- Это я поняла. У тебя или у меня?
- Какая разница?
- Да, в общем, никакой, - усмехнулись в трубке, - но лучше, конечно, у меня. В твоей ванной вечно попадаются чужие лобковые волоски.
- Эй, ты на что намекаешь? - искренне возмутился Стас.
- Всего лишь на то, что твоя домработница халтурит, - женщина мягко хохотнула, послышался щелчок зажигалки, - тебе пора завести жену, Стасик. Конечно, не для того, чтобы как следует мыла ванную, а чтобы контролировала домработницу.
- Я подумаю об этом, - пообещал он.
- Да ни черта ты не подумаешь. Ты женитьбы боишься больше смерти, - было слышано, как она нервно, глубоко затягивается, - но учти, рано или поздно найдется какая-нибудь крутая экстремалка, которая тебя притащит к венцу под дулом автомата. - Она рассмеялась, на этот раз неприятно, с истерическими нотками, и он пожалел, что позвонил ей. Однако деться было некуда.
- Ладно, солнышко,-произнес он как можно ласковее, - мы обсудим это за ужином. Целую, до встречи.
Договорив, он тут же опять отключил телефон, не спеша оделся, расчесал перед зеркалом короткие светло-русые волосы, побрызгал себя туалетной водой.
"Я не стану об этом думать. Ничего не было. Придурки, хулиганы, сопляки. Моя машина слишком выделялась в этом дворе, среди "жигулят" и "москвичей", она такая новенькая, свергающая, необычная, им захотелось сделать гадость. Просто так. От скуки и зависти. Почему они таскали с собой взрывчатку? Тоже просто так. Сейчас это модно. Сейчас чего только не взрывают. Может, они вообще террористы? Им не важно было, чья именно машина взлетит на воздух, лишь бы взлетела какая-нибудь, желательно дорогая иномарка".
Так он утешался, пока шел по закрытой автостоянке к черному "мерсу", который еще утром вызвал с фирмы вместе с шофером Гошей. Гоша часто возил деньги, имел оружие, с ним было спокойно.
- С легким паром, Станислав Владимирович, - шофер вышел и открыл ему заднюю дверцу, - тут вас разыскивали. Владимир Марленович лично со мной связался, спрашивал, где вы.
- Ты что ответил?
- Ну, как договаривались. Сказал, вы сами с ним свяжетесь.
- А он?
- Ждет звонка. И Рита звонила, говорит, вас какой-то майор Чижов разыскивает, вроде из ФСБ.
Рита была его секретаршей. Значит, на фирме уже все знают. И Гоша знает. Этот весельчак Чижов наверняка сообщил ей о покушении, а она рассказала Гоше. Однако он молодец, не задает лишних вопросов. Теперь ФСБ имеет полное право перерыть всю документацию, влезть в его дела с ногами.
"А может, они сами все это организовали, чтобы получить такую возможность?" - отрешенно подумал Стас и, развалившись на мягком сиденье, сказал:
- Знаешь что, Гоша, пошли они все на фиг! Выключи телефон. Поехали к "Палас-отелю".
- Может, отцу с матерью позвоните?- спросил Гоша. - Волнуются все-таки. Я бы своим позвонил.
- Ну ты же сказал им, что со мной все нормально?
- Сказал.
- Вот и ладно. Выключай мобильник. Поехали.
Уже стемнело. Сыпал мелкий ледяной дождь. Стоянка была залита светом нескольких прожекторов. Стас сунул руку в карман крутки и вместе с пачкой сигарет нечаянно достал маленький бумажный прямоугольник, хотел скомкать и выбросить не глядя, но все-таки стало интересно, что за бумажка и откуда взялась у него в кармане.
Это была фотография, черно-белая, паспортная. С нее глядела на Стаса красивая темноволосая девушка шестнадцати лет. Снимок не мог передать прозрачности кожи, глубокой темной синевы глаз. Девушка была не просто хороша. В ней таилась убийственная древняя прелесть Она умела смотреть так, как, вероятно, смотрела Ева на Адама, протягивая ему яблоко с древа познания добра и зла. У нее был низкий мягкий голос и пластика священной египетской кошки. Тусклый снимок двадцатилетней давности был заражен очарованием оригинала, как радиацией. Несколько секунд Стас глядел, не отрываясь.
- Не дует? Окошко прикрыть?- спросил Гоша, обернувшись.
Прожектор у ворот стоянки залил салон ослепительным светом.
- Нет!- рявкнул Стас и прихлопнул маленький снимок ладонью.
- Ну, как скажете, - мирно прогудел Гоша, - а то вы после сауны, может просквозить.
Машина выехала на трассу. В салоне стало темно. Трясущимися руками Стас порвал фотографию в клочья, сгреб в горсть и выкинул в приоткрытое окно. Шофер услышал странный сдавленный стон, заметил, как уносит мокрый ветер что-то белое, мелкое, и спросил, все ли в порядке.
- Не отвлекайся, - хриплым, чужим голосом ответил Стас, - дорога мокрая.
* * *
Владимир Марленович связался по телефону с шофером Гошей. Это был его человек, он ушел из органов в двадцать семь лет в чине капитана и вот уже два года обслуживал генеральского сына. Отставной генерал полностью доверял ему, но не мог получать от него исчерпывающую информацию о своем Стасе, поскольку тот обожал водить сам, имел три автомобиля и услугами шофера пользовался редко. Генерал надеялся, что после пережитого стресса сын не рискнет сесть за руль, вызовет шофера. И не ошибся.
Гоша заверил его, что со Стасом все нормально, и доложил, что их светлость изволит принимать оздоровительные процедуры в закрытом комплексе "Аполло".
- Но только я вам ничего не говорил, товарищ генерал. Стас запретил мне сообщать кому-либо, где он.
- Даже мне?- с усмешкой уточнил Герасимов.
- Виноват, Владимир Марленович. Даже вам.