Но не все это сразу поняли. Некоторые даже призывали вмешаться Нэнэ, супругу, которой Хидэёси писал, чтобы держалась и не поддавалась на призывы хулителей «плешивой крысы», которая приходится ей мужем. Наконец один вассал понял скрытый смысл ситуации:
Поведение Хидэёси свидетельствует о неординарной прозорливости. Если бы он не давал о себе знать, люди бы не преминули пустить слух, что он затевает мятеж против своего господина; Нобунага, человек весьма подозрительный и завистливый, наверняка поверил бы в это, и между двумя этими исключительными личностями возникли бы поводы для серьезного противостояния. Сознавая эту опасность, Хидэёси сделал все, что было в его силах, чтобы показать: то, как с ним обошлись, ничуть его не огорчает; опасаясь же, что Нобунага не прослышит о его поведении, он дошел до того, что пригласил танцовщиц в самую цитадель Адзути. Таким образом, ничто в его поведении не должно нас тревожить
Такэнака Сигэхару был проницателен и не ошибался. Через несколько недель за Хидэёси приехал гонец со срочным призывом Нобунага: в 1577 г. страшные монахи Икко разожгли сильные народные волнения в самом сердце старой Японии, где призвал к восстанию Мацунага Хисахидэ.
Если в самом этом факте ничего удивительного не было — брутальность этого персонажа, как и ненадежность его вассальных клятв, были хорошо известны, — тем не менее весть была неприятной. Нобунага, чтобы добиться непрочной дружбы этого опасного человека (это он в 1563 г. организовал убийство сёгуна Асикага Ёситэру в своем дворце Нидзё), в 1568 г. назначил его губернатором провинции Ямато. Выбор оказался неудачным, и все могло обернуться плохо, если бы не проворство Хидэёси, который, проведя молниеносную кампанию, довел мятежника до самоубийства и вернул Нобунага замиренную провинцию. Таким образом основная площадь земель к югу от столицы расширила ленные владения, напрямую зависимые от Нобунага, и престиж «Обезьяны», причины поведения которого теперь понимали все, был восстановлен, став еще выше, чем когда-либо. Но Хидэёси окончательно утратил все иллюзии, если они когда-либо у него были:
Ода Нобунага в глазах всех представляется человеком беспристрастным, готовым признать достоинства везде, где их встречает, словно бы ничто не возбуждает в нем зависти. Но реальность совсем не такова. В глубине души он очень завистлив, и я знаю: если он увидит, как я рад стать сеньором большого поместья, моя жизнь окажется под угрозой
Тем не менее Хидэёси мог оставаться в фаворе у Нобунага по двум причинам — психологического превосходства «Обезьяны» и того, что приводило последнего в отчаяние в часы раздумий: у него не было детей, что исключало для него, по крайней мере на взгляд партнеров, любые поползновения к неустанному поиску апанажей, а также к созданию клана, который бы соперничал с кланом Ода. Напротив, умелое использование этой ситуации позволило организовать комбинацию, которая пока что устраивала обе стороны: Хидэёси — которого как следует уговорили? — попросил дозволения усыновить одного из сыновей Нобунага, обещав передать ему большую часть только что приобретенных территорий.
Нобунага снизошел и предложил своего юного сына Хидэкацу (1568–1585): беспримерная милость, которая, однако, означала, что семейство Ода энергично присваивает земли, завоеванные Хидэёси. Последний очень дорого заплатил за этого высокородного отпрыска — хотя злые языки утверждали, что тот был всего-навсего сыном наложницы: обязавшись отдать ему все свои владения и завоевания, Хидэёси сохранял за собой только тень добычи — одну провинцию, Харима, завоевание которой было еще даже не начато. Мошенническая сделка, над которой Нобунага несомненно смеялся про себя! Пусть же «Обезьяна» отхватит себе новый лен на западе, ведь удача ему улыбается, — если сумеет, отблеск его славы падет на весь клан, если, потерпит поражение — умрет от рук врагов, и никто не оспорит вполне реального наследства Хидэкацу.