Тем не менее Нагахару был не так прост: хоть он и был изолирован в своем замке Мики, ему удалось отправить сигнал бедствия могущественным Мори; те немедля ответили, крайне спешно собрали ударные силы и форсированным маршем двинулись на помощь своему союзнику в Харима. Но, едва они выступили, на западе Хонсю вспыхнули волнения, достаточно серьезные, чтобы армия повернула назад: никто из могущественных глав областей, представляя угрозу для других, не мог не опасаться угроз сам.
Потеряв единственную надежду на успех, Бэссё Нагахару покончил с собой; его примеру последовал его брат; Хидэёси оставалось только занять Мики, и вся провинция Харима оказалась у него в руках.
Через несколько лет, в 1582 г., Хидэёси, по обыкновению лицемеря, будет утверждать, что был очень удивлен «неожиданным» сопротивлением клана Бэссё:
Тогда как наш сеньор велел мне идти в авангарде в провинции Запада и я находился в походе в Харима, Бэссё из замка Мики поднял мятеж и причинил мне большие неприятности, тем более что тогда же взбунтовался и Араки в Итами, в провинции Сэтцу [между Киото и Харима], отрезав мне путь к отступлению. В конечном счете я получил голову Бэссё! Тогда мой господин преподнес мне несколько наград и направил несколько благодарственных писем, передав мне золотые рудники в Тадзима [на севере современной префектуры Хёго] и принадлежности для чайной церемонии
Счастлив, кого в горестях утешит золотой рудник! Правда, в этот самый момент Хидэёси испытывал одно сильное желание — его очень заинтересовала одна старая крепость, стоящая на холме с поэтичным названием Химэяма, «холм принцессы».
Белый силуэт на горизонте, схожий элегантными изгибами с горделивой «белой цаплей», поэтическое зрелище опавших цветов вишни, лежащих на склонах, как убитые в бою солдаты, — самый стойкий из замков Хидэёси поныне сохраняет свое очарование. Он уже называется не Химэяма, а Химэдзи и ныне представляет собой самую красивую из цитаделей Японии.
Когда Хидэёси вырвал его из рук рода Кодэра в 1577 г., от замка осталась лишь груда пепла. Но само место было исключительным: холм, возвышающийся посреди окрестной равнины, как островок в море рисовых плантаций и полей; местность, излучающая чары земли Ямато — колыбели императоров. При таком расположении крепость сочетала преимущества «равнинного замка» и «горного замка». К башням, донжону и стратегическим укреплениям «феодального мотта» постепенно добавились две непритязательных стены, тянувшиеся по равнине, защищая одновременно клан сеньора и ремесленников, привлеченных к нему на службу, — у подножия замка зарождался город. В целом это вариация замка Адзути, работы по строительству которого на берегу озера Бива в тот момент все еще продолжались. Однако не стоит представлять себе изысканную цитадель, какую можно видеть в наши дни. Ее стены будут завершены не раньше 1608–1609 гг., а позже, с наступлением мира, к ним добавятся флигели и павильоны для отдыха.
В замке Хидэёси размещалась штаб-квартира нового хозяина провинции Харима, завоеванной с бою и пока плохо подчиненной. Химэдзи был прибежищем первопроходца, плацдармом, вклинившимся между землями Мори на западе и землями буйных феодалов, обосновавшихся на востоке и готовых перекрыть дорогу в столицу, — ситуация тем более опасная, что ленная верность этих мелких сеньоров была ненадежной, они всегда были готовы примкнуть к самому сильному или, по крайней мере, к тому, кто казался таковым. Два года придется запугивать их и торговаться с ними, чтобы убедить их покориться. Но награда оказалась достойной стараний: в 1580 г. Нобунага назначил Хидэёси «военным губернатором Срединной земли» (Тюгоку тандай), что означало признание его завоеваний к тому моменту, а также давало ему власть над еще не завоеванными землями: термин «Тюгоку» объединял все шестнадцать провинций, расположенных западнее Киото.
Тем временем Хидэёси устроил триумфальное возвращение в Адзути, рассматривая его как посвящение в новую должность, — парад, еще болёе ослепительный, чем тот, каким ознаменовалось его выступление в поход. Он привез баснословную добычу, состоящую из богатств, изъятых у покоренных феодалов. Лошади, оружие и драгоценности, торжественно положенные на землю в качестве подношения, словно опоясали укрепления Адзути. Впервые Нобунага, испытав сильное впечатление, вел себя со своим полководцем уже не как с вассалом, а как с другом. Казалось, их отношения впервые приняли мирный характер.