Иногда японцы особо просили каких-то подарков или покупали китайские изделия, например, фарфоровые, от которых они были без ума. Миссия 1511 г. даже приобрела загадочный «белый порошок», который вполне мог быть каолином.
Когда Ёсимаса собрался в 1456 г. отправить новое посольство, второе в его правление, он предпочел просить о посредничестве корейского царя, опасаясь, что японцы оставили по себе в Пекине очень плохую память! Но ситуация изменилась, и теперь уже не было речи о многочисленной и надоедливой делегации. Саму сёгунскую власть терзала бедность, во многом оправдывающая выплату дани ради получения дохода. И положение японских инвесторов было, похоже, не лучше: флотилия достигла Китая только в 1469 году. Она состояла всего из трех кораблей: сёгунского («Идзумимару») и двух других, снаряженных могущественными семействами, Оути (которые владели «Тэрамару») и Хосокава (собственников «Миямару»).
Это не упростило жизнь китайских чиновников: быстро оказалось, что частные судовладельцы, чью смелость и прозорливость надо отметить, — опасные торговые партнеры, постоянно недовольные. Не добившись того, чего хотели, от китайских властей, они даже посмели на обратном пути конфисковать груз с корабля сёгуна, чтобы компенсировать себе неполученную прибыль и сделанные издержки. Они захватили и двойные инсигнии, обладание которыми давало в глазах китайских таможенников право иностранным кораблям заходить в китайские порты. Лишившись инсигний, корабли сёгуна сильно рисковали, что с ними обойдутся как с пиратскими, и бедный сёгун был вынужден вновь прибегать к посредничеству корейского царя, чтобы объяснить ситуацию Сыну Неба. Это посольство, роковое для репутации рода Асикага и представления о сёгунской власти как о реальной, тем не менее ознаменовало выдвижение семейств, сумевших скопить капиталы и вложить их в операции большого масштаба.
Итак, вот в какие рамки вписывались события, о которых Хидэёси имел (или мог получить) непосредственные сведения. Время его молодости совпало с новым периодом ужесточения отношений; поскольку сходные причины вызывают идентичные следствия, торговые отношения с Китаем с 1557 г. прервались — ужасные вако, пираты, которых называли японскими, опять взялись за свое дело, еще раз оправдав гнев Сына Неба. Но в 1567 г., за год до того, как Хидэёси поступил на службу к Нобунага, запрет был снят. Японцы возобновили торговлю, прежде всего с Юго-Восточной Азией, куда ходили за шелком-сырцом. Иногда они натыкались на китайские колонии, основанные за морем, и вступали в контакт с португальцами, появившимися в Малакке с 1511 г., и испанцами, достигшими Филиппин в 1521 г. (в Маниле они обоснуются в 1571 г., а до Японии доберутся только в 1582 г., в самый год смерти Нобунага). О голландцах Хидэёси так ничего и не узнает: они прибудут в далекий Бантам лишь в 1596 г., как раз за два года до его смерти, и прочно обоснуются там с 1603 года.
Великие роды — такие, как Оути, вымершие с 1555 г., и Хосокава, по-прежнему процветавшие, — более чем когда-либо были заинтересованы в этой торговле и обращались к неожиданным источникам новых доходов. Даймё, особенно из Западной Японии, пытались попробовать в этом и свои силы, но им была нужна монета из драгоценных металлов для оплаты. Тогда они предприняли огромные усилия по разведке месторождений, и вот уже происходила разработка пятидесяти золотых рудников и тридцати серебряных. Некоторые даймё, как было известно Хидэёси, посылали серебро иезуитам в Макао, чтобы получать золото — редкое в Японии, несмотря на все обнаруженные тогда залежи, многочисленные, но бедные, — или шелк; другие, как Хидэёси — несомненно более прозорливые — обменивали свое серебро на свинец, покупая его у иностранцев: металл, возможно, и неблагородный, но из него делали пули! Так что, несмотря на растущее раздражение эксцессами христианских даймё Кюсю, которое вскоре, в 1587 г., проявится, Хидэёси использовал все возможности, чтобы угодить иностранцам: он дал испанским купцам гарантию, что правительство выкупит то, что не купят японские негоцианты; он не терпел ни «непроданных товаров», источника больших убытков, ни конфискации товара таможнями, как это постоянно практиковалось в Китае; Япония в то время стала едва ли не раем для заморских купцов.