Выбрать главу
(Murdoch. Р. 289).

Преподобный Мартинеш напишет это гораздо позже, 15 ноября 1612 г.; но он давно размышлял над этим, а не написал не подумав, о чем свидетельствует другое послание, более раннее (22 октября 1602 г.) и в общей сложности еще более показательное:

Иэясу и все языческие сеньоры [Токугава Иэясу в то время занял место главы Японии, освободившееся после смерти Хидэёси в 1598 г.] — и христианские сеньоры с величайшим трудом убедили их в обратном, — питали те же подозрения, что в свое время тайко, испанцы — завоеватели, они постоянно вооружены, и их цель — захватывать иностранные государства; религиозная проповедь — не более чем хитрый прием ради завоевания… [тайко] написал в Манилу, что францисканцев распяли, потому что они были шпионами, а проповедь и поучения францисканцев — всего лишь предлог для завоевания королевств, и добавил, что ни один из этих священнослужителей более не должен быть послан в Японию. Тайко заблуждался, но его мнение — это мнение сеньоров Японии. Последние, конечно, хорошо знакомы с делами Китая, и им также ведомы дела португальцев, с которыми они долгие годы поддерживают воистину дружеские торговые связи; [они считают, что португальцы — ] мирное племя, лишенное всякой идеи завоевания. Но, поскольку они знают, что теперь мы находимся под властью одного суверена и исповедуем одну религию, члены Общества [Иисуса], прибывающие в Японию через Восточные Индии и Макао, — чье миролюбие японцы ценят, — также иногда сталкиваются с недоверием [вызванным этими фактами]. Все беды, претерпеваемые ныне Церковью, стали следствием прибытия этих священнослужителей с Лусона

(Murdoch. Р. 290).

Это, конечно, пишет португальский иезуит, то есть человек, мало склонный к снисходительности в отношении испанских францисканцев, но знаменитое политическое чутье членов Общества Иисуса здесь в достаточной мере проявляется. Хидэёси интересовался чужеземными реалиями поверхностно — в те времена ему доставляло удовольствие играть в обществе маленького Хидэёри со слоном, присланным испанцами в Осаку из Индии, — и в рамках политики обмена или экспансии, продиктованной экономическими потребностями, но он никогда не будет приверженцем замкнутости, и ни один из его актов не оставит впечатления, будто он продиктован ксенофобией. Однако, как всегда, при этом гибли безвинные люди.

Я хочу, чтобы их провезли на телегах по улицам Киото, предварительно отрезав им носы и уши [чиновник, ответственный за казнь монахов, смягчит наказание, велев изувечить только мочку уха]; потом пусть их направят в Осаку и там тоже провезут по улицам; пусть то же сделают в Сакаи, и пусть эта смертная казнь совершится на виду у процессии.

Я приказал так обойтись с этими чужеземцами потому, что, прибыв в Японию с Филиппин, они назвали себя послами, не будучи таковыми; потому что они долго оставались здесь без моего разрешения, потому что, вопреки моему запрету, они строили церкви, проповедовали свою религию и вызывали беспорядки. Моя воля состоит в том, чтобы, подвергнув их осмеянию народа, их распяли в Нагасаки

(Murdoch. Р. 294).

В ту эпоху в Японии, как и в Европе, в обычае была суровость, уважение к кодексу законов было основано на образцовом характере наказаний — последние могли быть только жестокими. Пусть Хидэёси совсем не похож на святого, но для своего времени он не выказывает и явных признаков садизма, хотя одно из писем, написанных им сыну, наводит на некоторые подозрения:

Вы быстро мне написали, и я этому очень рад. Теперь я понимаю, что Кицу, Камэ, Ясу и Цуси действовали вопреки Вашим желаниям. Это совершенно непростительно: попросите Вашу мать связать этих четырех особ веревкой и так оставить до возвращения Вашего отца. Прибыв, я изобью их до смерти; не отпускайте их на свободу.

Повторяю: Ункёно дайбу [кормилица] тоже виновата. Если кто-то пытается противиться воле Государя Тюнагона [ребенка], этого человека надо избить до смерти… (Письмо сыну. 20 декабря 1597 г.)

(Boscaro. Р. 73.)

Жизнь человека менее важна! В то время как злосчастные христиане умирали на крестах, экипаж досмотренного судна возвращался в Манилу на своем корабле, избавленном от груза, в том числе от черных рабов, которых Хидэёси оставил служить себе.