«Тарас что, не кормил Катю?! Или…»
Взгляд снова остановился на грязной сковороде.
«Господи… Он же не мог накормить ребёнка жаренной картошкой! Тарас ведь не совсем идиот! Или совсем?!»
Я гневно и поспешила в гостиную.
«Если, не дай Бог, Тарас накормил Катюшу этой дрянью!..»
Мысль моя осталась незаконченной, и я замерла на пороге, Тарас полусидел-полулежал на диване и чуть посапывал, а на его груди в форме распластанной морской звезды лежала уснувшая малышка. Тарас одной рукой прижимал её к себе как родное дитя…
«Она и есть его дитя».
Рядом с уснувшим Тарасом и малышкой тоже дрых и Раф, смешно дрыгая лапами.
Сердце сжалось, а в горле образовался ком из слёз. Я была так несправедлива к нему, закрывалась и не хотела видеть его настоящего. А ведь Тарас, вон какой… С такой любовью обнимает мою дочку… Нашу дочку.
Вдруг он распахнул глаза, сонно заморгал, потом чуть вздрогнул, вспомнив, что у него на груди находится очень важная ноша и улыбнувшись, прошептал:
— Вика, ты вернулась…
Я подошла ближе и внимательно посмотрела на Катюшу.
Как бы там ни было, но я не могла себе позволить, чтобы мгновение нежности выбило меня из колеи.
— Тарас, скажи, ты что, кормил Катю жаренной картошкой? Я же оставила для неё специальное питание.
Тарас мгновенно уловил нотки гнева в моём голосе и, улыбнувшись шире, негромко пояснил:
— Она не захотела есть то отвратительное пюре, а вот картошечку умяла за милый мой…
— Кстати, ты выглядишь потрясающе, — промолвил он, разглядывая меня. — И это не лесть, Вика, я говорю правду. Ты итак красива, а после салона похожа на Богиню.
Его взгляд, которым он так откровенно разглядывал меня, заставил моё сердце затрепетать. Тарас напоминал великолепного и прирученного дикого зверя, появившегося под моей крышей. И я знаю, точнее, я уверена на миллион процентов, что он сделает что угодно, лишь бы угодить мне.
— Спасибо, — поблагодарила его за комплимент, наклонилась и забрала Катюшу.
Нежно прижала к груди своего ребёнка и отнесла в кроватку.
Вернувшись обратно в гостиную, тут же очутилась в объятиях Тараса. От него приятно пахло — смесь детской присыпки, крема для бритья, чёртовой жаренной картошки и мускусный запах его тела вскружили мне голову. Тарас и сам был восхитителен — тёплый, услужливый и такой нежный. Готовый сложить весь мир к моим ногам.
— Ты невероятно хороша, Вика, — восхищённо прошептал он. — Не сердись. Я был немного растерян, но и только. Мы с Катей хорошо поладили. Правда.
Не успела я ничего ответить, как он тут же поцеловал меня.
Он увлёк нас на диван и прогнал Рафа.
— Иди ко мне… — жарко зашептал он мне прямо в ухо. — Я так хочу тебя, Вика… Моя Вика… Больше не могу терпеть и ждать…
Тело меня не слушалось. Я устала… Устала бороться с собой…
«Игнат!» — прокричало сиреной подсознание.
— Стой… — пробормотала прямо ему в губы. — Стой, Тарас. Нельзя. Это нечестно…
— Ты просила обойтись без близости. Но я тебя ослушаюсь, Вика. Я вижу, что тебя тянет ко мне больше, чем к нему. Хватит. Хватит изводить всех нас. Ты — моя. И точка. С Игнатом я сам разберусь. Обещаю.
— Но… — снова хотела запротестовать, но Тарас не дал. Он просто закрыл мне рот своими жаркими и умелыми губами.
Боже, как мне хотелось чувствовать себя любимой и защищённой, чувствовать, что есть кто-то, на кого всегда можно опереться. Тарас прижал меня к себе, руками пробирался под одежду, рывками стягивал её с меня.
— Доверься мне, Вика… — его слова были искренними, настоящими.
Я обвила руками его шею. Его губы снова заставили забыть меня обо всём на свете. Точно также как в ту самую ночь…
Он перевернул меня на спину и прошептал:
— Я не просто хочу тебя… Я люблю тебя, Вика и безумно нуждаюсь в тебе… Отдайся мне…
И я позволила…
Случилось истинное безумие…
Оставшаяся одежда полетела в разные стороны, горячие тела стремились друг к другу, словно невозможно соскучились, и встреча обещала быть не просто жаркой…
Я словно сошла с ума и торопила его, выгибала бёдра, страстно желая слиться с ним в единое целое.
Не хотела я сейчас нежности. Мне нужно было ощутить его силу, мощь, власть, превосходство и нетерпение. В голове стучало, а моё тело, будто пылало и сгорало.
Я отчаянно отдалась во власть умелых рук и губ Тараса.
Невероятное наслаждение захлестнуло нас.