- Он может умереть?
- Не думаю. У меня, тьфу, тьфу, никто еще не умирал.
- А почему его нельзя отвезти в больницу? - не отставала Даша. - И сообщить о покушении в милицию?
- Это вам решать. Но имейте в виду, что в этом случае его отправят в райские кущи с вероятностью в сто процентов.
- А кто эти люди?
- Ну, скажем, это люди, которые не хотят, не хотят...
Некоторое время он подбирал слова, затем лицо его сделалось кислым:
- Послушайте, зачем вам это? Спите лучше спокойно. К вам сюда ходит кто-нибудь?
- Нет, - опустила глаза Даша.
- Ну и прекрасно. Скажите соседям, что вы в отпуске, делайте, что обычно делаете, и все будет хорошо. Позвоните, на работу, скажите, что с печенью и желчным пузырем нелады и недели три посидите с ним.
Даша вспомнила, как Хирург говорил ей, что у нее небольшие проблемы с печенью и желчным пузырем. "Неужели они все это видят у меня на лице?" подумала она, проведя ладонью по щеке.
- Есть еще вопросы? - спросил мужчина, взяв в руку саквояж с инструментами.
- Нет... Вот только...
- Что только?
- Понимаете, вскоре после того, как я с ним познакомилась, меня чуть не задавили прямо у моего подъезда. Я видела глаза человека, сидевшего за рулем и уверена, что он хотел меня убить.
Мужчина посмотрел скептически. "Кому ты такая нужна?"
- Я склонна связывать это происшествие с... с покушением на него, добавила Даша, расшифровав взгляд.
- Не берите в голову. В городе полно маньяков и прочих сумасшедших... По медицинской статистике их не может быть меньше пяти процентов от численности населения. Извините, бога ради, мне пора идти, вечером у меня серьезная операция.
- А как его зовут? - спросила Даша на крыльце.
- Хирург, - ответил мужчина, усмехнувшись. - Другого имении я не знаю. И еще скажу: я хотел бы, чтобы и меня так звали... Только так.
11. Форма определяет содержание.
Хирург поправлялся быстро. Наверное, потому что Даша не покупала ему вина. Намеренно не покупала. "Пусть мечтает о выздоровлении, - думала она, отказывая в очередной раз.
Через две недели после операции она пошла к председателю дачного кооператива заплатить за охрану дома и участка, а на обратном пути зашла в магазин за продуктами. Купив молока и сметаны, Даша повернулась к выходу и увидела Хирурга у прилавка винного отдела. Он расплачивался за несколько бутылок "Трех семерок" пятисотрублевой купюрой, без сомнения той, которой вчера она не досчиталась в кошельке. Не став ждать, пока с ним рассчитаются, Даша вышла из магазина и пошла к дому.
Войдя в комнату с пакетом, надрывавшимся от тяжести бутылок, Хирург столкнулся с ее глазами. Даша сидела за столом и смотрела. Взгляд ее менялся ежесекундно. То хозяйский, то материнский, то женский, он сновал от сумки с вином к его глазам, от них - к повязке, вздувавшей рубашку, от нее - к башмакам, испачканным грязью.
- Тебя могли увидеть... - наконец сказала она.
- Не бери в голову, - ответил Хирург. - Что там у нас на обед?
- Голубцы из свежей капусты, - ответила Даша, с трудом вспомнив, что с утра готовила.
- Внутри тоже капуста? - заулыбался Хирург.
- Нет, внутри мясо с рисом.
- Ну и замечательно. Предлагаю сегодня устроить праздник по поводу моего выздоровления.
- У тебя еще из трубки течет.
- Это нормально. Я ее после твоего ухода удалил.
- И зашил?
- Естественно. Белыми нитками. Кстати, я шел за тобой. Нельзя так ходить. У тебя красивая грудь, попа крутая, а ты горбишься, как Квазимодо с поклажей.
- Я и есть Квазимодо, - виновато улыбнулась Даша
- Не говори глупостей. Я уже все продумал. К январю будешь супермоделью. Будешь, если научишься правильно ходить.
- Правильно ходить с такими ногами? - Даша поднялась и направилась на кухню выгружать покупки.
Хирург двинулся за ней.
- Забудь о них. Я уже вижу другие. Знаешь, художники видят свои картины задолго до их написания.
- Не могу я их забыть! Я вижу их у тебя в глазах.
Дашин взгляд стал затравленным.
- Понимаю, - закивал Хирург. - Ты сейчас подумала, что если бы я лег с тобой в постель, то ты смогла бы настроиться на перерождение.
Даша покраснела и солгала:
- Ты ошибаешься.
- Я говорил тебе, что у меня проблемы, - не поверил он. - Понимаешь, у меня сильно развито чувство красоты. Это во-первых. А во-вторых, я чувствую себя твоим отцом. Отцом, который должен воспитать свою дочь, пусть приемную, воспитать, то есть придать ей совершенные формы. Внешнюю форму и внутреннюю, то есть душевную форму. Не могу же я спать со своей дочерью?
Выложив покупки, Даша стала мыть руки. Хирург стал в дверях.
- Ты сказал, что хочешь придать мне формы. Внешнюю - это понятно. Твой друг говорил, что ты в этом - бог. А вот внутреннюю...
Хирург задумался о вине.
- Что внутреннюю? - спросил он, направляясь к сумке, оставленной на стуле.
- Что ты можешь сделать хорошего с моей внутренней формой, то есть содержанием? Ты же циник? Циники только уничтожают.
- Не уничтожают, а выпалывают лишнее. Кстати, внутреннее содержание сотворить легко. Достаточно вставить в человека странную фантазию, и он станет думать, станет осмысливать себя и действительность. Я ее, эту фантазию, конечно, вставлю. Но это не главное. У женщин содержание определяет форма. Я ее усовершенствую, а она обогатит твое содержание, скорее всего, обогатит. А перед этим усовершенствованием ты должна решить, что хочешь иметь внутри. Кем ты хочешь быть? Холодной красавицей, собирающей скальпы мужчин? Телевизионной богиней? Великосветской гейшей? Женой-красавицей, на которую молится муж?
- Ты можешь это сделать? Я имею в виду, ты можешь сделать из меня телевизионную богиню?
- Конечно. Ты посмотри на них! Они же в большинстве своем похожи. Их набирают по определенным внешним критериям, и они становятся гордыми дикторами, самодовольными ведущими и тому подобное. Немного работы с ушами, скулами, носогубными складками и тебя возьмут вне конкурса на самую богатую программу. Сайт свой откроешь, в ток-шоу станут твоими мыслями и мировоззрением интересоваться, потом в политику пойдешь.
Заговорившись, Хирург закашлялся. Он часто кашлял - у него было задето легкое. Даша встревожилась.
- Иди, ложись на диван, - просительно улыбнулась она, положив ему на пояс направляющую руку. - Голубцы будут готовы через полчаса. И выпей только стакан. Остальное я спрячу и буду выдавать перед едой.