— Разумеется, описанная вами система имела международную историю, она не была разработана исключительно британским… как вы это называете? — Он пролистал мою рукопись. — …британским Государством. Какое-то неприятное слово… Мы, специалисты, предпочитаем называть это Комитетом.
— И пусть любовь не была британской по происхождению, но, как и со многим другим в мире, именно мы внесли главный вклад, изменив оргструктуру любви и превратив ее в то, чем она является сегодня, во всемирный стимул, — продолжал он.
— И этот вклад был… — поинтересовался я.
— Приватизацией.
— Мы, э-э, британцы, приватизировали любовь?
Молодой человек кивнул, поджав губы:
— Полностью. Вы должны понять, что поддержание эмоции любви, как бы его ни осуществлять, становится слишком трудной, слишком грандиозной задачей для Комитета, особенно с учетом требований, которые предъявляет постоянный рост населения и тому подобные факторы. Можно напечатать побольше денег и выиграть войну, но массовая пропаганда требует множество ресурсов, специалистов, издателей, распространителей, мучеников, пророков и так далее — словом, целую индустрию массмедиа. «Государство» просто не сможет быть всемогущим, когда это потребуется В начале девятнадцатого века любовь пошла с молотка, а через несколько лет большинство цивилизованных стран, все еще культивировавших ее, последовали нашему примеру…
К этому времени я настолько запутался, что сидел тихо, словно в коконе. Молодой человек вздохнул с тем фальшиво снисходительным терпением, на какое способна только юность, и попытался объяснить суть:
— Вы были правы относительно государственного регулирования эмоции любви. Знатные дамы, потом короли и князья создали миф о любви и убедились, какими необоримыми чарами он покоряет человеческие сердца, сердца их подданных. Своей стабильностью Британская империя обязана романтике. Империя была построена на неверно истолкованных идеях рыцарства. Мифологема рыцарства появилась в эпоху куртуазной любви. Наша армия столетиями носила пламенно-красные мундиры, словно наши воины были неуязвимы, ибо правы перед Богом. Что полностью основывалось на романтической фантазии, будто бы в рыцарском поединке побеждает правый, а не сильный. Образ английского джентльмена, хладнокровного, невозмутимого, вежливого и отстраненного, основан на той же иллюзии, на полностью выдуманных рыцарских качествах. Реальные средневековые рыцари насиловали, жгли и грабили при любой возможности. Но этот рыцарь, прообраз джентльмена, созданный в романтической литературе, до сих пор с нами. Нам до сих пор нравится думать, что мы можем быть похожи на него. Мы даем себя увлечь своему воображению и не хотим признавать суровые реалии жизни. И только потому, что страна наша так богата благодаря безжалостной эксплуатации природных ресурсов наших колоний, может наш народ позволить себе тешиться такими экстравагантными фантазиями, как рыцарство и любовь. Летом ли, весной ли — воображение умирающих с голоду африканцев даже на минуту не посещают мысли о романтической любви. Им не до того, чтобы фантазировать. Наше романтическое мировоззрение всеми силами игнорирует невзгоды и тяготы. Это наркоз, да, это наркотик, опиум. Любовь — наши лепестки лотоса. Съев их, мы забываем, мы забываем обо всем на свете.
Тем не менее эта фантазия в нашей жизни остается активной и доминантной составляющей. В нашей стране читают больше, чем в любой другой. Мы — народ эскапистов. Читателей и мечтателей. У каждого из нас где-то таится своя романтическая мечта, свой романтический домик в деревне с романтическим садом из роз. И это относится не только к нам. Америка вскормлена и вспоена «американской мечтой», которую до сих пор срыгивает.
Но знаете что? Мечтатели — не люди дела. Комитету никогда не нужны были люди дела, потому что они способны перевернуть мир.
С самого начала знать поручала поэтам, писателям, художникам и прочим людям искусства поддерживать миф, который поразил человеческое воображение, вести летопись небесного рая на земле.
Эти художники, все они состояли в королевском Комитете. Они усердно завораживали людей своими чарами. Человеческое воображение, мечта, удовлетворение потребностей, жажда россказней. Эти рассказчики вывели нас на дорогу, с которой нам уже не свернуть. Кстати, Чосер был одним из лучших среди первых пропагандистов.
— Чосер участвовал в… э-э, заговоре?
— Государственный служащий во всех отношениях, начинал на таможне, стал придворным поэтом. Рыцарские истории, подражание Боккаччо и так далее. Да и Шекспир тоже. Обожаю читать всякие академические домыслы о том, кем был Шекспир. Нет чтобы задаться простым вопросом — почему мы так мало знаем о величайшем писателе мира и рекламном гении в пропаганде любви?