Никто не придёт за мной, и это самая печальная мысль. Я знаю, что Дэмиан сказал, что он пришёл за мной, но это не то же самое. Дэмиан — это просто ещё один человек, проходящий через мою жизнь, сегодня он со мной, а завтра его не будет. Я — беспорядок, за исправление которого ему платят.
У меня нет ни друзей, ни семьи, и эта мысль оставляет пустырь на месте, где должно быть моё сердце.
Дэмиан
Почему, б**дь, я её обнял?
Я расхаживаю по своему кабинету, пытаясь взять себя в руки. Сегодня я сделал две огромные ошибки. Я обнял её и показал, что на самом деле мне не насрать. Это никогда не произойдёт вновь. Независимо от того, беспокоюсь я о ней или нет, — это не имеет значения. Что имеет значение, так это сохранение её в безопасности.
Для того, чтобы вернуть свой разум обратно в работу, я решаю посмотреть четвёртую карту памяти. Мне удалось посмотреть другие три за последние две недели, и это было намного сложнее, чем я думал. У меня нет слов, чтобы выразить гнев, который я чувствую, наблюдая за тем, как её избивают.
Одна вещь, которую я уловил, — это то, что она терпела адские побои каждый раз, но с каждым избиением Кара становилась всё слабее, и на это было тяжело смотреть.
Я рад, что это последняя карта памяти. Я откидываюсь на спинку кресла и достаю свой телефон из кармана. Я просматриваю сообщения и вижу, что есть одно от Джеффа. У него новости от парня, который заботится о документах для новой личности Кары. Это хорошо.
Я слышу знакомый звук того, как они открывают дверь в контейнер, но я продолжаю проверять свои сообщения, потому что это обычный их ритуал. Они сначала устанавливают камеру. Есть ещё одно сообщение от Джеффа, гласящее об окончательном платеже за прибытие девушки Джонсона.
— Так что, теперь ты собираешься бить меня? Ты, наконец, отрастил пару яиц, придурок?
Я слышу эхо голоса Кары через динамики. Гнев в её голосе заставляет меня поднять глаза. Как и всегда, свет направлен на нее.
— Нет, бить — это работа Генри, — произносит мужской голос. Это не тот подонок, который обычно бьёт и разговаривает. Я ещё не могу увидеть его, но, должно быть, Кара увидела что-то, потому что она напрягается, чтобы встать на ноги, а затем шипит.
— Я не позволю тебе трахнуть меня.
Подождите? Что?
Я наклоняюсь и увеличиваю громкость.
— Ну же, детка. Это будет, как в старые времена.
Старые времена? Так она знала этого парня? Как она могла попасться таким глупым образом?
Кара выскакивает из поля зрения камеры, но через несколько секунд, я слышу, как что-то ударяется об пол. Камера не следует за ней в этот раз. От этого я хмурюсь. Обычно с ней там несколько парней. Один с камерой, один держит Кару, а другой бьёт.
Тут только один мужчина с ней, так что, может быть, она остановит его? Чёрт, если бы я знал.
— Отпусти меня! — кричит она, и я быстро наклоняюсь вперёд, чтобы уменьшить громкость, прежде чем Кара услышит это. Я остаюсь рядом с динамиком, чтобы я мог слышать.
Несколько секунд слышны только звуки возни, а затем чёткое:
— НЕТ.
Моё сердцебиение ускоряется, когда я понимаю, почему там с ней только один ублюдок. Твою мать.
— Пожалуйста, не надо.
Я слышу умоляющий тон, почти безумный, и это заставляет кровь гореть в моих венах.
— Нет! — кричит Кара, и на этот раз это звучит безнадёжно, который вспарывает мне живот. Я закрываю глаза и падаю лицом на руку, а другую руку сжимаю в кулак вокруг телефона. Б**дь… б**дь!
— Нет.
Слово кажется пустым. Борьба ушла из её голоса, и это заставляет что-то первобытное прорываться через мою грудь.
— Не волнуйся, детка, — хрюкает подонок. — Я быстро. Ты не запомнишь это надолго.
Я могу чётко слышать звук пощёчины, и это должно быть самый хреновый звук, который я когда-либо слышал.
— Завтра Генри вышибет тебе мозги.
Я слышу, как он хрюкает, когда находит освобождение, и этот звук вызывает боль в моём животе. Я не могу себе представить, как Кара, должно быть, себя чувствовала, как она, должно быть, всё ещё себя чувствует. Не удивительно, что у неё кошмары.
— Ты же не думала, что выживешь?
Я слышу движение, а затем он толкает её на свет, поближе. Её взгляд дикий, и я не понимаю: в её глазах всё ещё есть жизнь, но сейчас — они пустые.
— От неё ничего не осталось, Том. Тебе следовало дать нам деньги, когда мы просили.
Ублюдок с силой толкает её на пол, и через несколько секунд запись останавливается.