Общая утомлённость. Бледность. Напряжённость мышц.
Резкие движения и излишний контроль голоса и эмоций — значит, скорее всего головные боли. Значит, повышенное раздражение, когда за лишний шум хочется убить…
А ещё такие специфические признаки, как некоторое затемнение белка глаз, тёмные вкрапления в радужке…
Профессор Алистер гордился бы мной — даже после пыток в тюрьме наизусть помню списки признаков околокритического загрязнения пси-поля. И все они наблюдались у Чезара.
Мог ли командор переоценить свои силы? Мог не продержаться до утра? Ответ был: “Да”.
И теперь я чувствовала ответственность. Мне хотелось отплатить добром на добро. И сердце испуганно сжималось, когда я думала — что не успею. Воображение у меня работало даже слишком хорошо. Я вдруг представила, что шиарийца подкосило возле панели управления кораблём. Что он упал… возможно, ударился головой. Возможно… уже слишком поздно.
Озноб пробежал по коже.
Если так… то я останусь заперта на этом корабле, дрейфующем в космосе.
Будто в огромном карцере.
Еды хватит надолго. Как и воздуха. А вот тепло будет уходить стремительно. И свет погаснет очень скоро. Я проведу здесь ещё лет пять… в одиночестве. Темноте. И холоде.
Одна. Совсем одна.
Меня затрясло. Паника подступила к горлу, передавила удавкой.
Я сама не поняла, как вместо осторожного шага, сорвалась на бег. Мои ступни гулко одарялись о металлический пол. Красный свет аварийных ламп пульсировал с бешеной частотой, выхватывая из тьмы обрывки коридора, ситуативно обнажая обстановку, лишь усиливая подступающий ужас.
— Чезар! — крикнула я. Свернула один раз, и снова крикнула: — Чезар!
И тут где-то справа раздался далёкий, едва слышный шелест.
Я замерла. Резко развернулась на звук, вглядываясь в тёмный зев коридора, откуда он донёсся. Там было совсем темно, и даже аварийные лампы там не горели.
Похоже, мне нужно было идти именно туда.
“Это просто темнота, Селена. Темнота не кусается, если в ней нет собак”, — сказала я сама себе. Но во рту всё равно предательски пересохло. Темнота ассоциировалась у меня с тюрьмой. С карцером. С болью. Но ещё страшнее было остаться одной. Не успеть помочь!
Поэтому я пошла на звук, хоть каждый шаг и давался мне так, будто я шла по канату над бездной.
“И как я вообще могла позволить Чезару оставить решение этой проблемы до утра?!” — ругала я себя. Хотя одновременно понимала — я только-только пришла в себя, раньше попросту не могла нормально соображать. А уж про контроль силы и речи не шло.
— Виан? — шепнула я в густой мрак.
Ответом была тишина.
Красные лампы остались позади, и я продвигалась медленно. Но вскоре нащупала ногой порог, наткнулась пальцами на стальные листы двери. Они были холодными, почти ледяными. И снова мне почудился какой-то звук — прямо за ними.
Сжав дрожащие зубы, я схватилась за дверные листы — они легко поддались, разошлись в стороны. Я шагнула во мрак и холод. В нос ударил неприятный металлический запах с нотками гнилостно-сладкого и влажно-медного — наполнил лёгкие. Горло пережало от тошнотворного порыва. С трудом, но я его удержала.
Запах был мне знаком, но пока что я не понимала откуда.
Здесь было так темно, что я не видела даже собственных рук.
— Чезар? — мой голос прозвучал жалко, тоненько. Совсем испуганно.
Я была готова заплакать. Уйти. Тревога грызла сердце, будто собака кость. Но вместо того, чтобы отступить, я почему-то снова сделала шаг вперёд. И ещё один и ещё… как вдруг моя нога зацепилась за что-то, и я споткнулась. Упала, успев выставить ладони и угодила ими в нечто липкое.
И в туже секунду под потолком раздался гул. Мигнул свет. Затем снова… а потом разгорелся во всю. И я увидела… увидела, что мои руки в чём-то красном. А то, обо что я споткнулась… напоминает по форме человеческую руку.
А передо мной… если поднять взгляд — высится гора сваленных друг на друга человекоподобных кукол.
Кукол со свёрнутыми шеями. С выкрученными конечностями. И с ранами такими, будто их нанесли плетьми… Или хвостами. Кукол, одетых в форму команды космического крейсера. С пустыми застывшими глазами-стекляшками.
Кукол, которые, конечно, не были куклами.
Но разум отказался принимать такую реальность.
Я сидела на месте, а внутри всё кричало. Вопль ужаса подбирался к горлу, готовый сорваться с моих губ. Но я отчаянным волевым усилием подавила порыв, обращая его в задушенный всхлип.