Хищник привез меня в тату-салон. Вот так номер! Витрины пестрели фотографиями и эскизами нательных рисунков, а святящаяся, словно рождественская гирлянда, вывеска говорила, что заведение работает. Внутри Димитрий пожал руку и хлопнул по плечу знакомого мастера, а потом обратился ко мне:
- Выбирай.
Ну, уж нет!
- Я не стану делать татуировки. Это противоречит моим принципам.
Его темные глаза превратились в две узкие щелки. А что я теряла? Мне казалось, очень скоро я умру, так пусть я буду чиста перед собой и своими идеалами.
- Хна?
Мы одновременно ответили "нет" на вопрос мастера.
- Ты будешь делать татуировки.
Ровный напряженный голос Димитрия вселял в меня страх. Ну и пусть. Скорее всего, мной руководствовало отчаяние.
- Только если ты будешь держать меня.
Он несколько мгновений смотрел в мои одновременно испуганные и решительные глаза, а потом вышел и закурил. Я последовала за хищником и встала рядом.
- Ты понимаешь, что если ты останешься в таком виде, наши распознают в тебе чужую? - спросил он хриплым басом. - И убьют. Или сделают нечто гораздо хуже.
Я села на корточки, и мои светлые волосы мягкой волной накрыли полуобнаженное тело. Во что я вляпалась?
- Какая разница: ты или они?
Димитрий долго смотрел на меня, и огонек от сигареты время от времени освещал его хмурое лицо.
- Я не убью тебя, Элена. Я научу тебя жить в моем городе.
Отчаяние придает силы. Казалось, я давно переступила ту грань, за которой осталась тихая и скромная вега. Но я не забуду, кто я, чего бы мне это не стоило.
- У меня есть мой город. И поверь мне, Димитрий, я не собираюсь задерживаться в твоем. Как только у меня появится возможность, я сбегу!
Он только покачал головой и отбросил в сторону окурок. Разноцветные искры разлетелись в разные стороны, а я почувствовала мерзкий запах табачного дыма.
- Значит, я заставлю тебя сделать татуировки. И мы перекрасим твои волосы.
Я посмотрела назад - где-то в конце улицы было несколько человек. Но они бы мне не помогли - хищники не помогают никому, даже друг другу.
Я долго вглядывалась в его глаза и, наконец, обреченно прошептала:
- Убей меня. Я просто не такая, как ты. И я никогда не стану такой, как ты.
Я заметила, как сжались от напряжения его челюсти. В Димитрии, явно, происходила борьба с самим собой. Наконец, он кивнул.
- Хна. Пусть будет хна.
Я отчетливо поняла, что это было большее, на что я могла надеяться в подобных обстоятельствах. Я лежала на операционном столе, тогда как с ног до головы разрисованный друг Димитрия выводил у меня на пояснице рисунок. Эскиз выбирал мой дикий приятель.
Если хищник сказал правду, и он не убьет меня, первое, что я сделаю, когда вернусь домой (я обязательно вернусь!) - смою эту дрянь с моей чистой белой кожи. Мастера я не видела, но вот Димитрий сидел рядом со мной в черном рваном кресле (неужели, никому не пришло в голову подлатать его?) и откровенно разглядывал мое тело.
- Где-нибудь еще?
- Руки.
Я бросила на хищника враждебный взгляд и вложила в него все презрение, на которое была способна. Не захочет ли Димитрий сделать мне татуировки и пирсинг в интимных местах?
- Что-то не так?
Я почувствовала, как глаза начинают жечь горячие слезы и отвернулась. Во что я влипла? Если бы не мое любопытство этим утром, сейчас я бы спала на своей мягкой постели в нашем тихом и спокойном селении вегов. Но вместо этого, похищенная тем, кого полицейские назвали Бешеным, я добровольно лежу, и мне наносит нательные рисунки мастер татуировок.
Мои руки покрывались разноцветными узорами, и я ощущала омерзение. Каковы же планы Димитрия в отношении меня? Он решил завести себе экзотическую игрушку или просто захотел поразвлечься со мной одну ночь, а потом отпустить? Как бы то ни было, не смотря на то, что Димитрий невероятно привлекал меня, я понимала, что греховная связь с ним, будет стоить мне будущего. Ни один добропорядочный вег никогда не свяжет свою жизнь с девушкой, которая путалась с хищниками, даже если это происходило против ее воли.
А какое будущее может ждать меня здесь, в городе диких беспощадных зверей? Я горько усмехнулась. Все хищники полигамны. Институт семьи они считают архаизмом, пережитком прошлого. Для своих детенышей они построили специальные дома, куда сдают их практически сразу после рождения, чтобы спокойно наслаждаться жизнью.
Рукой я смахнула непрошеные слезы, и почувствовала, как мастер с силой сжал мое запястье. Дома я была уверена: в случае опасности за меня непременно заступятся, мужчины меня защитят. Но сейчас я ощущала только ужасное гнетущее одиночество.