В Карьо безошибочно угадывался крестьянин, а Мартин вообще не был похож на тагала. Старик поклонился и сказал, что всегда рад принять под свой кров друзей Мандо.
Тата Матьяс провел гостей в небольшую комнату и пригласил садиться прямо на пол, поскольку в комнате, кроме сундука, не было никакой мебели. Сам же зажег небольшой масляный светильник, сделанный из скорлупы кокосового ореха, и прикрепил его к железной скобе, прибитой к перекладине под крышей. Теперь в тусклом свете светильника можно было разглядеть выцветшие портреты Хосе Рисаля[5] и Андреса Бонифасио, висевшие на стене один подле другого.
— Вы, наверное, очень устали, — проговорил старик, подсаживаясь к гостям. — Издалека, видно, идете?
— Да, расстояние не шуточное, — согласился Мандо и добавил: — Японцы напали на Сампитан.
Известие поразило Тата Матьяса, и он с нетерпением ждал подробностей.
— Они напали на нас неожиданно, — продолжал Мандо. — Мы потеряли почти всех наших людей.
Старик сокрушенно кивал головой. Ему был ясен страшный смысл происшедшего. Сампитан являлся последним опорным пунктом филиппинских партизан в этой части обширного гористого Лусона. Инфанта, где находился Центральный штаб партизанского движения, представляла собой настоящую крепость. Совершив внезапное нападение на Сампитан, японцы намеревались получить доступ к Инфанте, расположенной неподалеку от морского побережья, куда тайно подходили подводные лодки союзных войск, доставлявшие военные грузы, начиная с середины тысяча девятьсот сорок третьего года. Из Инфанты оружие, боеприпасы, военное снаряжение и медикаменты быстро доставлялись партизанам Южного и Центрального Лусона, и даже в отдаленные районы на Бисаях.
Мандо подробно рассказал о кровавом сражении, которое разыгралось в Сампитане. Помимо того что противник был гораздо опытнее, он значительно превосходил партизан в численности и вооружении. Почти все партизаны пали в бою. Тогда Мандо спрятался в укрытие и стал отстреливаться из винтовки, но очень скоро у него кончились патроны, и он вынужден был спасаться бегством, ибо дальнейшее сопротивление было равносильно самоубийству. Мартину и Карьо тоже посчастливилось уцелеть в бою. Они ушли подальше в лес, где и повстречались с Мандо.
Из своего укрытия Мандо видел, как несколько партизан пытались спастись на моторной лодке. Но далеко уйти им не удалось. По ним открыли ураганный огонь. Одни были убиты, другие попрыгали в море. Неизвестно, что сталось с ними.
Мандо считал, что ему и двум его спутникам удалось избежать смерти благодаря внезапно разразившемуся ливню. Японцам не хотелось покидать хорошо оборудованное укрепление, поэтому они не стали преследовать трех уцелевших партизан. А эти трое, свернув с дороги, углубились в чащу леса. Идти становилось все труднее и труднее, но желание выжить заставляло забывать о трудностях. Здесь, в хижине Тата Матьяса, они наслаждались сознанием покоя и безопасности.
— Наверняка вы изрядно проголодались, — проговорил Тата Матьяс, как только Мандо закончил свой рассказ.
— А когда партизан не бывает голоден? — уклончиво ответил молодой человек.
Старик прекрасно понял Мандо, он знал, что партизаны в горах бывали счастливы, если удавалось поесть хотя бы раз в день.
— У меня есть вареный рис. К нему можно поджарить рыбы, — предложил он.
— А если еще найдется соль, то получится прекрасное угощение, — воскликнул Мандо.
— Жареная рыба! — Мартин проглотил слюну. — А сколько у вас килограммов вареного риса? — в шутку поинтересовался он.
— Я так проголодался, — вставил Карьо, — что для меня жареная рыба все равно что жареный поросенок.
— Нам повезло: кроме риса, есть еще и жареная рыба, — отозвался Мандо.
Тата Матьяс рассказал, что совсем недавно поймал двух больших талакиток и одного булига, которыми питался вот уже несколько дней.
— Погодите, сейчас будем есть.
Он вышел в комнатку, служившую ему кухней.
Хижина Тата Матьяса состояла из двух половин: кухни и комнаты. Кухня от комнаты отделялась стеной из сухих пальмовых листьев, скрепленных расщепленным бамбуком. Стояла она на десяти крепких деревянных сваях диаметром в полметра. Сверху была покрыта травой когон, прижатой планками из дерева бухо. Пол в кухне был настлан досками, а в комнате — тщательно зачищенным и отполированным бамбуком.
Тата Матьяс своими руками построил эту хижину задолго до войны и жил в ней один. На протяжении нескольких последних лет он лишь время от времени появлялся в ближайшей деревне, чтобы продать крестьянам свой немудреный товар. С началом войны в маленькую хижину старика стали частенько наведываться гости. Обычно у него останавливались на ночлег партизаны, совершавшие переходы из одного района в другой. Путешествие по дорогам страны стало весьма опасным, и партизаны предпочитали малозаметные лесные и горные тропы. Иногда волей-неволей приходилось выбирать нехоженые места.
5
Хосе Рисаль Меркадо-и-Алонсо (1861–1896) — выдающийся филиппинский писатель и общественный деятель, расстрелянный испанскими колонизаторами по обвинению в подстрекательстве к восстанию; национальный герой Филиппин.