Постой.
Она помнила, что закрыла дверь столовой, когда выходила встречать Энди, но сейчас дверь была распахнута… Значит, Энди видел накрытый для ужина стол.
Отлично. Просто здорово.
Поддавшись настроению, Мак налила себе в бокал мерло и выпила вино залпом, как виноградный сок. Ворча, она достала из микроволновки «перышки» и положила себе на тарелку щедрую порцию. Как ни печально было это признавать, но собственная стряпня не вызывала у нее ни малейшего аппетита. Кусочки пасты подозрительно напоминали резину. Она подцепила их вилкой и поднесла к губам. Попробовала на вкус. Опустила вилку. Потом взяла свою тарелку, вернулась с ней на кухню и вывалила липкое месиво в мусорное ведро.
Вместо «перышек» Мак насыпала в миску зерновых хлопьев и устроила себе ужин при свечах, одновременно просматривая в газете «Вентворт курьер» объявления об аренде недвижимости в поисках подходящего предложения для своего будущего офиса частного психолога. До сих пор ничего стоящего ей не попадалось. Но она надеялась, что со временем что-нибудь подвернется. Нужно только набраться терпения.
Если переедем в Канберру, когда вернется Энди, придется все начинать сначала…
Она доела хлопья — в сочетании с вином вкус их оказался странным — и позвонила Карен Махони, чтобы рассказать о своей неудавшейся попытке приготовить пасту.
Карен не отвечала. В этот вечер она так же, как и Энди, работала сверхурочно.
Какой ужас.
Детектив, констебль Карен Махони стояла над мертвым телом недавно убитой молодой женщины, изучая место преступления. В руках она держала полицейский блокнот и ручку. Был вечер четверга, и Карен уже собиралась домой, когда поступил вызов из убойного отдела. И вот теперь она проводила вечер в этой печальной однокомнатной квартире, по крупицам собирая информацию, чтобы воссоздать картину происшествия.
Часом раньше в местное отделение полиции Кингз-Кросс поступили две жалобы от соседей по поводу громкой ругани в одной из квартир. Прибывшие на место копы обнаружили, что дело вовсе не в банальной бытовой ссоре. Жительница квартиры, молодая женщина, получила множественные ножевые ранения в грудь. Офицеры сообщили, что к моменту их приезда она уже была мертва.
В это же время в квартире находился молодой мужчина, личность которого на тот момент установить не удалось. По внешним признакам он был невменяем, в руке сжимал окровавленный нож — очевидное орудие убийства. Он даже не пытался бежать. Сейчас молодой человек находился в полицейском участке, и его допрашивали. На его руках были характерные следы от уколов шприца. Все выглядело так, будто женщина стала жертвой грабителя-наркомана. Возможно, она вошла в квартиру и застала его за грабежом, а может, он предпринял неудачную попытку вторжения.
Какая ужасная смерть.
Жертва была одета в голубые джинсы и бледно-голубой топ, который пропитала кровь, еще каких-то шестьдесят минут назад текшая по ее венам. Она была в белых носках, но без обуви, и это давало основания полагать, что в момент нападения она отдыхала дома. Карен заметила кровь на руках жертвы и отметины, похожие на раны, которые та получила при сопротивлении. Ноги и руки убитой были неловко вывернуты наружу, платиновые волосы в беспорядке рассыпались по лицу. С момента смерти тело жертвы остывало на один-два градуса в час, и ее кожа уже покрывалась восковой бледностью, что придавало ей сходство с глянцевым манекеном.
Какая дикость.
Карен, новоиспеченный детектив, уже видела несколько похожих смертей. Такие сцены никак не укрепляли идеалистических представлений о человеческой натуре, с которыми она пришла работать в полицию, к тому же за годы службы она узнала, что большинство тяжких преступлений совершают люди, близко знакомые с жертвами: любовники, родственники, друзья. Вот тебе и кровные узы. Видела она и то, как люди убивают друг друга за побрякушки или мелкую наличность, да даже за пару кроссовок. Или из-за наркотиков.
Эксперты-криминалисты кружили по квартире, словно рабочие пчелы, занимаясь трудоемкой рутиной по сбору микроскопических улик. Фотограф сделал снимки жертвы в разных ракурсах, после чего переключился на другие детали места преступления, освещая комнату вспышками своей камеры.
Карен присела на корточки возле жертвы и вгляделась в ее лицо сквозь слипшиеся от крови пряди светлых волос. Женщина была миловидной. Карен заметила, что на пальцах жертвы нет ни обручального, ни других колец; единственным украшением были сережки с узнаваемым логотипом фирмы «Шанель». Никаких повреждений кожных покровов ни на шее, ни на лице заметно не было, все ранения пришлись на грудную клетку. Убийца не попал в сердце, чем продлил мучения молодой женщины. Кровавые отпечатки рук, оставленные на ножках и крышке кофейного столика, на белых стенах и полу, говорили о смертельной схватке, происходившей в комнате. Стопка журналов была сметена со стола; рамки с фотографиями опрокинуты. Одна из фотографий, с изображением пожилой пары — вероятно, родителей жертвы, — валялась на полу среди осколков стекла. Судя по всему, борьба продолжалась какое-то время, прежде чем ножевые ранения оборвали жизнь женщины.