Он медленно провёл взглядом вдоль её косы, посмотрел в глаза и качнул головой:
— Нет. Распускайте. Я знаю, какую причёску я вам сделаю.
Вера пожала плечами и распустила. Министр достал из рукава вчерашние перчатки, она посмотрела на них очень заинтересованным взглядом, он слегка смутился, но сказал вполне решительно:
— Это для подстраховки. На всякий случай.
— Это правильно, — медленно протянула она, он делал вид, что его это вообще не смущает, но сам понимал, что выглядит не убедительно. Сегодня его это не веселило, поэтому Вера перестала его смущать и развернулась спиной.
Он сказал ей сесть на подушку, сам стал на колени за её спиной, долго расчёсывал и делил волосы на пряди, вставал, ходил вокруг, потом закрепил всё двумя маленькими заколками и сказал:
— Всё.
— Здесь есть большое зеркало?
— Могу сфотографировать.
— Точно, — она нашла телефон и протянула ему, он сделал несколько фотографий и показал, Вера долго смотрела, но ничего необычного не нашла — пара жгутов и кос, закреплённых на висках, большая часть волос сзади просто распущена. Она кивнула: — Красиво. Идём?
— Идём, — он протянул ей сумку-мешочек, она убрала в неё телефон, взяла руку министра и пошла за ним.
8.45.3 Молниеносное переобувание госпожи Виари
На улице была такая жара, что было непонятно, каким образом в доме сохраняется относительная прохлада. Дворец при дневном свете выглядел куда более приветливым, но куда менее новым — солнце подчеркнуло все трещины в фасадах, всю пыль и паутину по углам, изношенность дорог и усталость краски. В одном месте стыдливо прикрывался забором недостроенный дом, во дворе которого лежали штабелями доски, уже рассохшиеся от времени, стояло корыто с остатками задубевшего раствора и скамейка для того, кто должен был им заниматься. Они быстро прошли мимо, но странное щемящее чувство жалости и хрупкости осталось внутри, в очередной раз заставляя задуматься о том, насколько эфемерна власть и богатство цыньяских аристократов и насколько легко эта иллюзия рушится буквально за день.
«Дворец Кан, наверное, ужасно будет при свете выглядеть. Он и ночью развалюха, а днём там будет конкретное такое ваби-саби, если не моно-но аварэ вообще. Нельзя так жить.»
Она сильнее сжала руку министра и тихо сказала:
— Ну так что, последний шанс — анонсируем Двейна в качестве наследника или пока воздержимся?
Министр чуть улыбнулся и процитировал:
— «Длительное воздержание вредно для здоровья».
— Ого, ничёси, какие познания! Кто вас этому научил?
— Да есть тут одна... хитрая злая лиса.
Она улыбнулась и отвела глаза, они шли молча, министр с силой сжимал её руку и перебирал пальцы, потом остановился и развернулся к Вере лицом, она посмотрела на него прямо. Он секунду смотрел на неё так внимательно, как будто мог найти в ней какой-то знак «стоп» и просто пойти дальше, но она уже давно такого в себе не носила. Он улыбнулся увереннее и кивнул:
— Да. Двейн — мой наследник, сын моего дяди, остальное никого не касается. И я скажу об этом всем, потому что я устал об этом молчать. И Двейну сегодня скажем. Хочу посмотреть на его лицо в этот момент.
— Хорошо.
Он кивнул и продолжил стоять молча и думать о чём-то очень смелом. Посмотрел на Веру и шёпотом спросил:
— Я звезда?
— Ярче Солнца, — уверенно кивнула она, он рассмеялся и жестом указал ей на ближайшие ворота:
— Нам туда. И мы уже опоздали.
Вера с умудрённым видом подняла указательный палец:
— На чай нельзя опоздать. Даже если его весь выпили, пока вы добирались, всегда можно заварить новый или обойтись без него. В чае чай — не главное. А главное срока годности не имеет.
Он тихо рассмеялся и посмотрел на неё с предвкушением хорошей шутки: