И вдруг… смех пробился сквозь слезы. Впасть в истерику не позволила рассудительность: «Выходит, в моей жизни существует только любовь к деньгам? Тогда, кем я буду в жизни жены?»
– Хороший вопрос, – сказал он сам себе и почесал затылок.
– Вы чего? – засуетился Васютка.
Солов отмахнулся, поднялся и направился к Марфе.
– Доброго вам здоровья. Разрешите присесть, смотрю, заскучали: подруги заняты выяснениями кто краше.
– Почему, милок, решил, я вне игры? Может у меня особая стратегия.
– Значит, попался на удочку…
– На крючке мы все: я гоняюсь за мечтой, надеясь обмануть смерть. Бабы убегают от самих себя, отсюда – одиноки. Васютка, мельтешась перед людьми, полагает подняться ни в росте, так в глазах. Вы, Соломон, цепляетесь за соломинку, не понимая, добро живёт на задворках, а на прилавке выставлен подвох в красивой упаковке.
– Вы о чём?
– О том, что спасая одну ситуацию, попадаем в другую. Возможно, я и влюбилась. Вы молоды и красивы. Значит, тем хуже для вас: разорю желанием соответствовать вам. В отличие от всех, я бесприданница, что усугубляет положение.
– Бонус!! Бонус!!! – зазвучало хриплым голосом с печи.
В комнате, как чёрт из табакерки, возник поверенный и тоже принялся орать:
– Чудо, чудо!!! – он достал чёрную пластмассовую коробку и принялся трясти, та продолжала верещать заезженной пластинкой:
– Бонус, Бонус!
– Выруби гадину и объясни, что это значит?! – взорвался Соломонович.
– Непредвиденный случай! Вернее, запрограммированная внезапность. И в ней выиграла ваша избранница. Она сказала истину, без всякой хитрости. Ура!!! Вы миллионерша! Господа, поздравьте Марфу с выигрышем. У вас, Соломон Соломонович, остается утешительной приз: оплачивается проезд в оба конца, – поверенный склонился почти к уху Солова и прошептал:
– Я бы на вашем месте крутанулся и получил обещанные баблосики по другой схеме. Потом, какая разница в каком положении окольцовываться…
– Слушай, слушай его, – брызгал слюной в другое ухо Васютка, – не за себя пекусь, о роде Саловском. Наука вон, как шагнула, Марфе и рожать не надо. Деток любая городская дурында выносит. Ей Богу! Всей душой болею.
– Но, уж дудки.... по любви – так по любви, – психанул не состоявшейся наследник, но опомнившись, спросил:
– Как же завещание?
– Очнулся! Чо не ясного, горит оно синем пламенем, как только одна из баб-с хоть раз не помыслит о собственной шкуре. Просчитался ваш дядюшка, получается, объегорили машину-то! Увы, господин хороший, следует тебе посуетиться, то поезд тю-тю. Не валяй дурака, одним миром мазаны… мы же Саловы из Хитрозадовки!!! – тараторил Васютка,
От его визга олигарх и проснулся не просто в холодном поту, а в диком ужасе. Вмиг нахлынули воспоминания о длинном списке налогов, перечисляемых заграничным делягой, их Соломон обязан был заплатить, так как полученное наследство плюсовалось к видам дохода. Больше всего возмущал налог на корову. На возражение, что таковой не имеет, получил пояснение:
– Разве возможно не иметь коровы в сельской местности.
Заметив удивление на лице Соломона, иностранец рассмеявшись, добавил:
– У… да вы, сударь, не внимательно прочли договор, как я понимаю.
От сунутой под нос бумажки у Соломона закружилась голова: там действительно существовал пунктик, что после бракосочетания муж обязан проживать по месту жительства жены.
Он вновь прочувствовал боль от скрипа зубов как тогда, и застонал.
– Милый, тебя что тревожит? – забеспокоилась супруга.
– Спи, дорогая Марфуша, кошмар за пару целковых накрыл.
– А… так это уже прошлое. Потом, зачем мелочиться… шут с энтими налогами. У меня под кроватью цельный сундук с ихними долларами, да и золото имеется, – успокоила его жена и, сняв с морщинистой шеи поржавевший ключ, подала благоверному.
– Видишь ли, Соломонушка, сундук с добром… он ведь для души, а корова для живота. Так что почивай в радость и живи всласть.
– Спасибо, бесценная, ответил он и подумал, сколько же времени ему придётся кошмар яви запивать деревенским молочком.
В оформлении обложки использована фотография и дизайн автора – Галины Трашиной.