Справедливость требует указать, что предпочитая прямо занять Хивинское ханство, вместо того, чтобы ходить на военные прогулки, Иванов, хотя в первую свою «прогулку» и жег поселки иомудов без милосердия и разбора, в угоду Кауфману, но затем, когда туркмены стали встречать наш отряд с хлебом-солью и потому жечь их, истреблять и палить из пушек было уже нельзя, он не стеснялся докладывать Кауфману, что жечь и бить всех туркмен без разбора несправедливо, что сами «прогулки», даже и без выстрела, причиняют нам только вред, так как мы являемся защитниками ненавидимого правительства и напрасно озлобляем против себя народ, умоляющий нас принять его в наше подданство… Иванов даже смотрит на туркменов «как на будущих русских подданных» (письмо к Кауфману от 16 февраля 1877 г.), до такой степени он был уверен, что Кауфман сумеет убедить государя в необходимости присоединения ханства к России.
Ввязавшись в войну с Турцией и не зная еще, как будет держать себя Англия, наше правительство, естественно, не хотело усложнять свое дело и давать Англии повод к неудовольствию. Понятно также и выражение Милютина о видах государя в настоящее время…
Стоит ли приводить все глупости, печатавшиеся в английских газетах по поводу занятия нами правого берега АмуДарьи? Вздорные запросы, дерзкие, придирчивые ноты английских дипломатов, ссылавшихся на какие-то обещания тогдашнего русского посла, графа Шувалова, задали-таки работу нашему министру иностранных дел. В конце концов выяснилось, что Шувалов, ради успокоения взбудораженных лавочников, заявил им, что в Хиве мы не останемся: накажем ее и уйдем. Но ведь мы так и сделали: в самой Хиве не остались, восстановили дерзкого хана на престоле, взяли с него контрибуцию, приставили к нему караул в виде аму-дарьинского отряда в Петро-Александровске и дали ему дядьку-воспитателя в лице Иванова. Тут и толковать не о чем. Обычные результаты успешной войны англичане не могут допустить для России.
Явная трусость, обнаруживаемая англичанами, при каждом нашем шаге, даже не прямо к Индии (Хива, например, совершенно в стороне, но покорение ее обеспечивает дальнейшие шаги вперед), конечно, должна была привести русских к мысли, что наши вечные соперники кричат недаром и что, вероятно, они лучше нас знают, в чем именно заключается для них опасность. Отсюда прямой вывод: если англичане станут, при каком-нибудь случае, в явно враждебные к нам отношения, надо попробовать пощекотать их в Индии… Англичане щекотки боятся в этом месте.
Что потребовали англичане тотчас после занятия нами части хивинских земель по правому берегу Аму-Дарьи? Тогдашний английский премьер лорд Гренвилль ссылался на категорическое заявление графа Шувалова, что «император не только вовсе не желал завладевать Хивой, но и дал положительные приказания предупредить возможность этого завладения, и что были посланы инструкции, предписывавшие наложить такие условия, чтобы занятие Хивы ни в каком случае не могло быть продолжительным». Ф. Мартенс в своей брошюрке «Россия и Англия в Средней Азии», приводя эту цитату, старается оправдать Россию тем, что она «не имела намерения завоевать Хиву в ту минуту, как была решена военная экспедиция против этой страны». Такое оправдание России не нужно. Она твердо сдержала обещание и Хивы за собой не оставила. Она только заперла ворота, чрез которые прорывались к нам ежегодно дикие орды хивинских туркменов и киргизов, и приставила к воротам караул. Такова собственно роль аму-дарьинского отряда. Хива же осталась полусамостоятельным государством с наследственными ханами и только лишена возможности вредить нам. С нашей стороны это только законная самооборона, и никто в свете не может нам запретить обороняться.
В Хиве мы простояли всего два месяца и покинули ее. Пусть сравнят с этим сами англичане занятие ими Египта на короткий срок, растянувшийся в десятки лет, пусть припомнят также, что Египет ничем перед ними не провинился, тогда как Хива более ста лет всячески задирала нас.
Когда был опубликован мирный договор наш с Хивой, лорд Гренвилль, уступая давлению общественного мнения, послал британскому послу в Петербург депешу от 7 января 1874 г., в шторой указывал на опасности, грозившие сердечному согласию двух правительств, если русские пойдут дальше, т. е. против туркменов и Мерва. Другими словами: «Ну, уж взяли Хиву — Господь с вами, только дальше-то не идите». Сами они указывают нам, куда надо идти…
Горчаков ответил 21 января, что участь туркменов зависит от них самих, а мы им спускать не будем. Англичане получили отпор.