– Вот как?
Неужели она произнесла эти идиотские слова? Быть не может!
Нелл почувствовала на своей холодной как лед руке горячие пальцы Вернона.
– Как ты думаешь – ты могла бы когда-нибудь… полюбить меня?
– Не знаю… – Она едва сознавала, что говорит.
Они стояли, держась за руки, как испуганные – дети.
Из темноты появились две фигуры – послышался хриплый мужской смех и девичье хихиканье.
– Так вот вы где! Какое романтическое место!
Девушка в зеленом и этот осел Дейкр. Нелл что-то ответила, сохраняя полное самообладание. Все-таки женщины – поразительные существа! Она шагнула в лунный свет спокойно и уверенно. Они двинулись назад, весело болтая, и обнаружили Джорджа Четвинда и миссис Верекер на лужайке. Вернону показалось, что американец выглядит мрачным.
Миссис Верекер явно была недовольна Верноном – ее манеры, когда она прощалась с ним, выглядели просто оскорбительными.
Но Вернона это не заботило. Ему не терпелось поскорее уйти отсюда и погрузиться в сладостные воспоминания.
Он все-таки сказал ей – осмелился спросить, любит ли она его, и Нелл не стала смеяться над ним, а ответила: «Не знаю».
Значит… Нет, это невероятно! Нелл, похожая на фею, такая прекрасная и недоступная, любит его – по крайней мере, готова полюбить!
Вернону хотелось бродить до самого утра, в зеленой шляпе и с волшебной свирелью – как принц из той сказки. А вместо этого нужно было торопиться на полуночный поезд в Бирмингем. Проклятье!
И внезапно все это представилось ему в музыке – высокая башня, принцесса с каскадом золотых волос, призрачная мелодия свирели принца, вызывающего принцессу из башни…
Правда, эта музыка больше соответствовала общепризнанным канонам, чем первоначальной концепции Вернона. Она была приспособлена к традиционным рамкам, но внутреннее видение оставалось неизменным.
Вернон слышал музыку башни, округлые мотивы драгоценностей принцессы и веселую, бесшабашную мелодию странствующего принца: «Выходи, любовь моя…»
Он шел по пустым и скучным лондонским улицам как по зачарованному миру. Впереди маячил черный силуэт вокзала Пэддингтон.
В поезде Вернон не спал, а писал на конверте микроскопические ноты с указаниями инструментов: «трубы», «валторны», «английский рожок», рисуя рядом значки и линии, воплощающие то, что он слышал.
Он был счастлив…
– Мне стыдно за тебя! О чем только ты думаешь?
Миссис Верекер была очень сердита. Нелл понуро стояла перед ней.
Ее мать, произнеся еще несколько резких и язвительных слов, круто повернулась и вышла из комнаты, не пожелав ей доброй ночи.
Однако через десять минут миссис Верекер, закончив приготовления ко сну, удовлетворенно усмехнулась.
«Не стоило так сердиться на девочку, – подумала она. – В конце концов, Джорджу Четвинду это только на пользу. Его нужно было немного подтолкнуть».
Она погасила свет и заснула, довольная собой.
Нелл лежала с открытыми глазами. Она снова и снова переживала прошедший вечер, пытаясь вспомнить каждое слово и каждое чувство.
Что сказал Вернон? Что ответила она? Странно, что ей никак не удается вспомнить…
Он спросил, любит ли она его, а что она на это сказала? Нелл не могла припомнить, но в темноте вся сцена стояла у нее перед глазами. Она чувствовала на своей руке дрожащие пальцы Вернона, слышала его хриплый неуверенный голос. Нелл закрыла глаза, погружаясь в сладостные мечты.
Все-таки жизнь прекрасна…
Глава 5
– Значит, ты не любишь меня!
– Люблю, Вернон! Если бы ты только постарался понять…
Они с отчаянием смотрели друг на друга, ошеломленные пропастью, которая внезапно возникла между ними по прихоти судьбы. Еще минуту назад они были так близки, а сейчас словно находились на разных полюсах, рассерженные и обиженные взаимным непониманием.
Нелл отвернулась с беспомощным жестом и опустилась на стул.
Что же это такое? Почему все идет не так, как надо? В тот вечер в Рейнлаф-парке и в ту ночь, когда она не могла заснуть, погруженная в сладостные мечты, ей было достаточно знать, что Вернон любит ее. Даже резкие слова матери не задевали Нелл, будучи не в состоянии проникнуть сквозь сверкающую пелену грез.
На следующее утро миссис Верекер казалась довольной и больше не ругала дочь. Поглощенная тайными мыслями, Нелл занималась обычными делами – болтала с друзьями, завтракала, пила чай, танцевала. Она была уверена, что никто не замечает никаких перемен, но в глубине души ощущала, что все изменилось. Иногда, на мгновение теряя нить разговора, Нелл вспоминала лунные блики на темной воде, пальцы Вернона на ее руке и его слова: «О, Нелл, я так люблю тебя…» Вздрогнув, она быстро приходила в себя, продолжая болтать и смеяться. Как же она была счастлива!