– Ну еще бы!
– Это правда, Вернон.
– Очень хорошо, что ты его защищаешь, дорогая, но он просто бесчувственная скотина, если вертится около тебя после того, как ты дважды ему отказала.
Нелл не ответила. В ее взгляде проскальзывало что-то жалобное и в то же время вызывающее. Вернону казалось, будто она смотрит на него с другой планеты.
– Мне очень стыдно, Нелл, – сказал он. – Ты такая красивая – каждый должен хотеть на тебе жениться…
Неожиданно Нелл заплакала. Вернон вздрогнул от испуга.
– Я не знаю, что мне делать, – всхлипывала она у него на плече. – Я так несчастна. Если бы я только могла поговорить с тобой…
– Но ты можешь поговорить со мной, дорогая. Я здесь и слушаю тебя.
– Нет-нет! Я никогда не могу с тобой говорить. Это бесполезно. Ты не понимаешь…
Нелл продолжала плакать. Вернон целовал и успокаивал ее.
Когда он ушел, в комнату вошла миссис Верекер с письмом в руке.
– Джордж Четвинд отплывает в Америку тридцатого мая, – сообщила она, словно не замечая заплаканного лица дочери.
– Меня не интересует, когда он отплывает, – с вызовом ответила Нелл.
Миссис Верекер промолчала.
Перед сном Нелл молилась дольше обычного, стоя на коленях возле узкой кровати.
– Пожалуйста, Боже, пусть я выйду замуж за Вернона. Я так люблю его! Прошу тебя, сделай так, чтобы мы смогли пожениться.
В конце апреля Эбботс-Пуиссантс удалось сдать в аренду. Возбужденный Вернон прибежал к Нелл:
– Теперь ты выйдешь за меня замуж? Мы сможем как-то устроиться. К сожалению, аренда невыгодная, но мне пришлось согласиться. Пока дом не был сдан, приходилось платить проценты по закладной и расходы по содержанию. Я должен был занимать деньги здесь и там – теперь, конечно, первым делом нужно выплатить долги. Год или два нам будет трудновато, потом, дорогая, станет легче… – Он пустился в объяснение финансовых деталей: – Я все продумал, Нелл. Мы сможем позволить себе маленькую квартиру, служанку и даже откладывать немного на развлечения. Скромно, но ведь ты не возражаешь так начать нашу совместную жизнь, Нелл? Как-то ты заявила, будто я не знаю, что значит быть бедным, но теперь это не так. С тех пор как я переехал в Лондон, я живу на гроши, так что бедность меня не пугает.
Нелл знала, что Вернон не страшится бедности, и этот факт служил ей в какой-то мере упреком. Тем не менее она чувствовала, хотя не могла толком это выразить, что они находятся в разном положении. Женщинам быть бедными гораздо труднее – им нужно оставаться красивыми и веселыми, развлекаться и вызывать восхищение. А мужчин такие вещи не заботят. Для них не существует даже проблемы одежды – они могут ходить в старье.
Но как объяснить это Вернону? Он совсем не похож на Джорджа Четвинда. Джордж бы понял ее – сразу.
– Нелл!
Вернон обнял ее за плечи. Она сидела в нерешительности. Перед ее глазами проплывали видения. Амели… маленький душный дом… хнычущие дети… Джордж Четвинд и его машина… тесная квартирка… неряха служанка… танцы… одежда… деньги, которые они задолжали портным… неоплаченная аренда лондонского дома… она сама в Эскоте, весело болтающая, в красивом модельном платье… Нелл с усилием представила себя в Рейнлаф-парке на мосту с Верноном.
– Я не знаю, Вернон, – произнесла она почти таким же голосом, как в тот вечер.
– Нелл, дорогая…
Она высвободилась из его объятий и встала:
– Мне нужно подумать. Я не могу сосредоточиться, когда ты рядом.
Тем же вечером она написала ему:
«Дорогой Вернон!
Давай еще немного подождем – скажем, полгода. Сейчас я не чувствую желания выходить замуж. Кроме того, за это время что-то может произойти с твоей оперой. Ты думаешь, что я боюсь бедности, но это не совсем так. Недавно я виделась с людьми, которые любили друг друга, но теперь нужда и заботы убили любовь. Я чувствую, что, если мы немного потерпим, все обернется к лучшему…»
Письмо очень рассердило Вернона. Он не показал его Джейн, но разразился бессвязным монологом, из которого она поняла, откуда дует ветер.
– По-твоему, Вернон, ты желанный приз для любой девушки? – осведомилась она в своей обескураживающей манере.
– Что ты имеешь в виду?
– Тебе кажется, что для девушки, привыкшей к танцам, вечеринкам и развлечениям, очень заманчиво оказаться в тесной каморке, где ничего этого не будет?
– У нее буду я.