– Откуда ему знать? Он ведь не англичанин, а русский.
Джейн покачала головой.
– Я пойду… – она запнулась, – к телефону. Подождите здесь.
Джейн вышла, закрыв за собой дверь. Пройдя в конец коридора, она вошла в спальню. Вернон поднял с подушки взлохмаченную голову.
– Вставай, – коротко приказала Джейн. – Умойся, побрейся и постарайся выглядеть достойно. Нелл здесь и хочет тебя видеть.
– Нелл? Но…
– Она думает, что я тебе звоню. Когда будешь готов, выйди потихоньку из квартиры и позвони в дверь – возможно, Бог сжалится над нашими душами.
– Послушай, Джейн, что ей нужно?
– Если ты все еще хочешь жениться на Нелл, то это твой шанс.
– Мне придется рассказать ей…
– О чем? Что ты вел «веселую жизнь»? Можешь пользоваться обычными эвфемизмами – она этого ожидает и будет благодарна, что ты не придаешь этому особого внимания. Но если ты расскажешь ей о нас с тобой – сведешь общее к частному, – то обрушишь на девочку ад кромешный. Так что подумай о ней и надень намордник на свою чувствительную совесть.
Вернон медленно встал с кровати:
– Я не понимаю тебя, Джейн.
– И вряд ли когда-нибудь поймешь.
– Значит, Нелл порвала с Джорджем Четвиндом?
– Я не расспрашивала о подробностях. Сейчас я возвращаюсь к ней. Поторопись.
Она вышла из комнаты. «Я никогда не понимал и не пойму Джейн, – подумал Вернон. – Она чертовски непредсказуема. Очевидно, я был для нее просто мимолетной забавой. Хотя нет, это несправедливо! Со мной она вела себя в высшей степени достойно. Но я не смогу объяснить это Нелл. Она решит, что Джейн – ужасная женщина».
Он продолжал лихорадочно думать, быстро бреясь и умываясь.
«Да это и не имеет значения. Возможно, мы с Нелл больше никогда не увидимся. Наверно, она пришла попросить прощения, чтобы успокоить свою совесть в случае, если меня убьют на этой чертовой войне. От такой девушки именно этого можно ожидать. Да и вообще, все это меня больше не интересует».
Но Вернон тут же услышал полный сарказма внутренний голос:
«Вот как, не интересует? Тогда почему у тебя колотится сердце и дрожат руки? Еще как интересует, проклятый ты осел!»
Вернон выскользнул из квартиры и позвонил в дверь, стыдясь недостойной уловки. Ему открыла Джейн.
– Сюда, – сказала она, как горничная, махнув рукой в сторону гостиной.
Он вошел, закрыв за собой дверь.
Нелл встала при его появлении, прижав руки к груди.
– О, Вернон… – заговорила она виноватым детским голосом.
Время повернуло вспять. Вернон снова был в лодке в Кембридже, на мосту в Рейнлаф-парке. Он забыл о Джейн, забыл обо всем. Они с Нелл остались вдвоем во всем мире.
– Нелл…
Они прижались друг к другу, задыхаясь, как будто долго бежали. С губ Нелл слетали бессвязные слова:
– Вернон, если ты еще хочешь… Я люблю тебя… Я выйду за тебя в любое время – сейчас, сегодня… Я не боюсь ни бедности, ничего…
Он поднял ее на руки, целуя глаза, волосы, губы.
– Дорогая, не будем терять ни минуты! Я не знаю, как устроить бракосочетание, – никогда об этом не думал. Кажется, нужно обратиться к архиепископу Кентерберийскому за специальным разрешением. Черт возьми, как люди женятся?
– Мы можем спросить священника.
– Или в мэрии.
– Мне бы не хотелось выходить замуж как кухарке или горничной.
– Я так не думаю, дорогая, но, если хочешь венчаться в церкви, пусть будет так. В Лондоне тысячи церквей, которым нечего делать. Уверен, что нас с радостью обвенчают в одной из них.
Вернон и Нелл вышли вместе, радостно смеясь. В половине третьего они обвенчались в церкви Святого Этельреда в Челси.
Книга четвертая. Война
Глава 1
Через полгода Себастьян Левин получил письмо от Джо:
«Отель «Святой Георгий», Сохо
Дорогой Себастьян! Я приехала в Англию на несколько дней и очень хотела бы тебя видеть.
Твоя Джо».
Себастьян несколько раз перечитал краткую записку. Его отпустили из армии на несколько дней, и он жил в доме у матери, поэтому письмо дошло до него без задержек. Себастьян чувствовал на себе материнский взгляд и в который раз восхитился ее интуицией. Она, как в книге, читала мысли на его лице, которое многие считали непроницаемым, читала так же легко, как он пробежал глазами эту записку.
– Еще варенья, дорогой? – обычным тоном спросила миссис Левин.