Через пару минут пришла няня Френсис, и на нее обрушился поток упреков.
Отвращать ребенка от родной матери — жестоко, порочно. Все они заодно, все против нее. У нее в мире нет ничего, кроме Вернона, и вот он от нее отворачивается.
Обвинения лились нескончаемым потоком. Сестра Френсис переносила их терпеливо, без удивления и гнева. Она знала такой тип женщин, как миссис Дейр, — им подобные сцены приносят облегчение. Про себя сестра Френсис с мрачной усмешкой подумала, что грубые слова задевают тогда, когда их произносит дорогой тебе человек. Она жалела Майру Дейр, понимая, что за взрывами истерики кроется подлинное несчастье.
Угораздило же Уолтера Дейра прийти в детскую именно в этот момент! Он секунду-другую послушал и покраснел от злости.
— Майра, мне стыдно за тебя! Ты сама не знаешь, что говоришь.
Она свирепо обернулась.
— Я прекрасно знаю, что говорю! И знаю, чем ты занимаешься. Каждый день сюда пробираешься, я видела. Всегда найдешь, с кем заняться любовью. Горничные, сиделки — тебе все равно.
— Майра, успокойся!
На этот раз он разозлился. Майра на миг испугалась, но тут же выдала последний заряд:
— А вы, сиделки, — все вы одинаковы. Флиртуете с чужими мужьями! Постыдились бы! На глазах у невинного ребенка! Убирайтесь из моего дома! Убирайтесь сейчас же! Я позвоню доктору Коулзу и скажу ему все, что я о вас думаю.
— Не могла бы ты продолжить эту назидательную сцену где-нибудь еще? — Голос мужа был такой, который она больше всего ненавидела: холодный и насмешливый. — А не на глазах у невинного ребенка. Сестра, я извиняюсь за то, что наговорила моя жена. Пойдем, Майра.
Она пошла, заливаясь слезами, в ужасе от того, что натворила.
— Ты жестокий, — рыдала она. — Жестокий. Ты хотел бы, чтобы я умерла. Ты меня ненавидишь.
Няня Френсис уложила Вернона в кровать. Он хотел ее расспросить, но она заговорила о собаке, большущем сенбернаре, который у нее был в детстве, и он так заинтересовался, что обо всем забыл.
Поздно вечером отец пришел в детскую. Он выглядел бледным и больным. Он остановился в дверях; няня Френсис встала и подошла к нему.
— Не знаю, что сказать. Как просить прощения за все, что наговорила жена…
Няня Френсис ответила спокойным, уверенным голосом:
— О, все нормально. Я понимаю. Все же я думаю, что мне лучше уйти, как только удастся это устроить. Мое присутствие делает миссис Дейр несчастной, она изводит себя.
— Знала бы она, как несправедлива в своих обвинениях. Она оскорбила вас…
Сестра Френсис рассмеялась — пожалуй, не слишком Убедительно.
— Я всегда считала нелепым жаловаться, что тебя оскорбили, — беспечно сказала она. — Какое напыщенное слово, вы не находите? Не волнуйтесь, меня это не задело. Знаете, мистер Дейр, ваша жена…
— Да?
Ее голос изменился. Он стал серьезным и печальным.
— Очень несчастная и одинокая женщина.
— Вы считаете, это полностью моя вина?
— Да, считаю, — сказала она.
Он глубоко вздохнул.
— Никто мне такого не говорил. Вы… возможно, я восхищаюсь именно вашим мужеством… бесстрашной честностью. Мне жаль Вернона, он теряет вас, когда вы ему нужны.
Она серьезно сказала:
— Не кляните себя понапрасну. Вы в этом не виноваты.
— Няня Френсис, — это Вернон с кровати подал голос с жаркой мольбой, — я не хочу, чтобы вы уходили. Не уходите, пожалуйста, — хотя бы не сегодня.
— Нет, конечно, — сказала няня Френсис. — Надо еще поговорить с доктором Коулзом.
Она ушла через три дня. Вернон горько плакал. Он потерял первого настоящего друга в своей жизни.
Глава 5
Годы жизни с пяти до девяти лет Вернон помнил смутно. Что-то менялось, но так медленно, словно ничего не происходило. Няня не вернулась к руководству детской: у ее матери произошел инфаркт, и Няне пришлось остаться ухаживать за ней.
Вместо нее этот высокий пост заняла мисс Робинс — создание столь замечательно бесцветное, что Вернон позже не мог вспомнить, как она выглядела. Должно быть, под ее началом он совсем отбился от рук, потому что его отправили в школу, едва ему стукнуло восемь. Когда он впервые приехал на каникулы, в доме обитала его кузина Джозефина.
Прежде, приезжая в Эбботс-Пьюисентс, Нина не брала с собой дочку. Вообще-то она приезжала все реже и реже. Вернон, как многие дети, умел понимать, не размышляя. Он осознавал две вещи: первое — отец не любит дядю Сидни и бывает с ним чрезвычайно вежлив; второе — мать не любит тетю Нину и не скрывает этого. Иногда, когда Нина с Уолтером сидели в саду и разговаривали, Майра на миг присоединялась к ним и, дождавшись первой же паузы в разговоре, говорила: