Все это он знал. Он отвечал так, как она хотела, — правильно расставляя «да» и «нет». Как он это ненавидел! К глазам подступали слезы.
В тот вечер после чая Майра была уже совсем в другом настроении. Когда Вернон вошел, она писала письмо, сидя за письменным столом, и встретила его веселой улыбкой.
— Я пишу папе. Возможно, скоро к нам приедут жить тетя Нина с Джозефиной. Правда, чудесно?
Но они не приехали. Майра сказала себе, что Уолтера понять невозможно. Подумаешь, она сгоряча что-то сказала, она же не имела в виду ничего плохого…
Вернон не слишком удивился. Он и не думал, что они приедут.
Тетя Нина говорила, что она вовсе не приятная женщина — но она была очень красивая.
Глава 6
Если бы Вернону потребовалось описать события последующих нескольких лет, он бы выразил их в одном слове: сцены! Нескончаемые, однообразные сцены.
Он заметил любопытный феномен: после каждой такой сцены мать становилась больше, а отец — меньше. Шквалы упреков и брани оживляли Майру, она выходила из них посвежевшей, ласковой, полной доброй воли, расположенной ко всему миру.
Уолтер Дейр — наоборот. Он уходил в себя, трепеща всеми фибрами души. Его орудие защиты — вежливый сарказм — приводил жену в ярость. Ничто другое не раздражало ее так, как его тихая, усталая вежливость.
Реальных оснований жаловаться у нее не было. Уолтер Дейр все меньше времени проводил в Эбботс-Пьюисентс. Когда он возвращался, у него под глазами темнели мешки и дрожали руки. Он мало уделял внимания Вернону, хотя мальчик всегда ощущал его глубокую симпатию. Подразумевалось, что Уолтер не должен «вмешиваться», когда речь идет о ребенке; право решающего голоса принадлежало матери. Уолтер учил мальчика верховой езде, в остальном держался в стороне, чтобы не давать свежую пищу спорам и упрекам. Он готов был признать, что Майра — средоточие всех добродетелей и заботливая, внимательная мать.
Временами он понимал, что мог бы дать мальчику то, чего не дает она. Беда была в том, что оба стеснялись друг друга. Обоим нелегко было выразить свои чувства — Майра этого не поняла бы. Их разговор всегда оставался уныло-вежливым.
Но во время сцен Вернон был полон молчаливой симпатии к отцу. Он знал, что тот чувствует, знал, как ранит его уши злобный громкий голос. Конечно, мама была права, она всегда права, этот догмат не подлежал обсуждению — но все равно он был душой на стороне отца.
Дела шли все хуже и наконец дошли до кризиса. Мама заперлась в своей комнате — слуги восторженно шептались по углам, — и через два дня приехал дядя Сидни, чтобы посмотреть, чем он может помочь.
На Майру дядя Сидни действовал успокаивающе. Он ходил взад-вперед по комнате, позванивал монетами в кармане и выглядел толще и румянее прежнего.
Майра излила на него поток своих горестей.
— Да-да, я знаю. — Дядя Сидни забренчал монетами. — Я понимаю, тебе приходится многое терпеть. Кому же знать, как не мне. Но, видишь ли, есть такое правило: давать и брать. К этому, собственно, и сводится семейная жизнь — если сказать в двух словах: давать и брать.
Последовал очередной взрыв со стороны Майры.
— Я не оправдываю Дейра, вовсе нет. Я просто смотрю на вещи как мужчина. Женщины проводят жизнь под защитой мужчин, и они видят все не так, как мужчины, — и это правильно. Ты хорошая женщина, Майра, а хорошим женщинам это бывает трудно понять. Кэри такая же.
— А с чем Кэри приходится мириться, хотела бы я знать? — закричала Майра. — Ты же не развлекаешься с отвратительными женщинами. Ты не спишь со служанками.
— Н-нет, конечно, — сказал брат. — Я рассуждаю в принципе. Заметь, мы с Кэри не на все смотрим одинаково. У нас бывают свои стычки — иногда мы не разговариваем по два дня. Но, боже мой, в конце концов мы все улаживаем, и становится даже лучше, чем было. Хороший скандал очищает воздух, я так скажу. Но надо брать и давать. И не придираться. Даже самый лучший в мире мужчина не вынесет придирок.
— Я никогда не придираюсь, — заявила Майра с полной уверенностью в том, что говорит правду. — С чего ты взял?
— Не заводись. Я этого и не говорю. Я излагаю общие принципы. И помни, Дейр — птица не нашего полета, он недотрога, чувствительная штучка. Любой пустяк — и он готов.
— А то я не знаю! — с горечью сказала Майра. — Он просто невозможный человек. Зачем только я вышла за него?
— Ну знаешь, сестричка, так не бывает, чтобы получить все сразу: и то и другое. Это была хорошая партия. Признаю, хорошая. Теперь ты живешь в шикарном месте, знаешь всех в графстве, как какая-нибудь королева. Даю слово, будь папаша жив, он бы гордился! К чему я это клоню: в каждом деле есть оборотная сторона. Даже полпенса не получишь без пары тычков. Надо смотреть в лицо фактам: все эти древние роды пришли в упадок. Ты подводи итог по-деловому: преимущества такие-то, потери такие-то. Только так. Ей-богу, иначе и нельзя.