– Динамика хреновая, – вставил медик, который, как и положено, невзирая на невысокий чин, на равных общался со всеми, кроме, может, начальника училища, и знал о многом даже больше особиста.
– Чересполосица продолжает нарастать. Каждые полкилометра – другая эпоха. Уже и с царскими городовыми встречаться приходилось, и какие-то ногайцы на верблюдах возле автовокзала меновую торговлю бараниной и соленой рыбой открыли. Вид – как во времена Пугачева. По-русски почти не говорят, но весьма интересуются одеждой, обувью, столярными изделиями и водкой… Причем, что особо смешно – нынешнее население куда-то попряталось, а те, что из прошлого, – наоборот, веселятся и тащат, что под руку попадется… Исторический опыт плюс навыки.
Доктор сплюнул в открытую форточку и предложил повторить.
– Хоть какие-то соображения о происходящем у вас имеются? – осторожно спросил я.
– Никаких, – отрезал майор. – Нет и быть не может по определению.
А старлей добавил:
– Идеальным объяснением было бы предположить, что над городом рассеяли гигантское облако аэрозольного ЛСД. И мы все пребываем сейчас в наркотическом кайфе и измененном сознаниии. Что-то похожее я у Лема читал. Но и это не сходится.
– Вы, связисты высшего класса, как я понимаю, неужели вообще ничего в эфире не ловите? У вас же всеволновые антенны должны быть, радиолокаторы, приемники длинно-, средне– и коротковолновые. Ничего?
– Абсолютно. Глухой фон по всем диапазонам. На экранах локаторов – снег. Проводная связь тоже отсутствует, даже в черте города.
– Тогда почему электричество есть? – задал я вопрос, который занимал меня с того момента, как увидел горящие плафоны в подвале музея.
– Вы – проницательный человек, – уже слегка нетрезвым голосом ответил майор. – Электричество действительно поступает бесперебойно. И это – удивляет. Или – настораживает…
– Или, наоборот, ободряет, – возразил медик. – До ГРЭС сорок километров, до Свистухинской ГЭС столько же, но в противоположную сторону. И ток поступает. Значит – там все в порядке? ЛЭПы уцелели, подстанции… Может, следует направить разведку строго вдоль проводов?
– Мысль, – согласился майор. – Доложу по команде.
Тут я заметил, что студент Стас делает какие-то знаки.
Встал якобы налить себе воды из крана, попутно протянул парню катастрофически пустеющую пачку сигарет.
– Что такое?
– Пойдемте, разговор есть, – прошептал Стас.
Есть, значит есть.
– Ребята, – сказал я офицерам, – нам пора. Спасибо за угощение. Я, собственно, для чего пришел? Связи, понятное дело, нет. Эфирной. Но нитку полевого телефона к нам в музей кинуть можно? На случай чего. У вас, надеюсь, сия архаика сохранилась?
– Есть, как не быть, – закивал майор. – Старое, но верное оружие. Запросто протянем. Сейчас и распоряжусь. Две нитки, два аппарата. Хватит?
– Вполне. И еще – пистолетик не подкинете, по дружбе? «Стечкин», желательно.
– А этого – мало? – спросил майор, поднимая со стола «МП». – Хорошая штука…
– Хорошая, да патронов нет. А длинный винтарь, согласитесь, не совсем то в наших обстоятельствах.
Лицо майора выразило сомнение, причем достаточно слабое исходя из смысла просьбы. Недельку бы назад зашел в дежурку незнакомый мужик и попросил того же самого…
– Парни, да если даже все восстановится, кто с вас за пистолет спросит? На фоне всего прочего, – я указал на площадь, где, по словам Вайсфельда, недавно стояло правительственное здание. – И все ваше ГУВД неизвестно куда делось. Я помню, когда в армии служил, у нас инженер полка майор Хатимович машину ломов списать ухитрился, по гораздо менее сложному поводу…
– И то верно…
Майор повозился в сейфе, достал связку ключей.
– Пошли в оружейку.
В одном из железных шкафов в фанерных ячейках стояло несколько десятков приятно отливающих синевой массивных пистолетов, ниже на полках – пластмассовые кобуры-приклады, в самом низу – пустые магазины и коробки с патронами.
– Выбирайте.
А чего здесь выбирать?
Я взял первый попавшийся, покрутил в руках, передернул затвор. Все нормально. Так же и с кобурой. Рассовал по карманам четыре обоймы, пять или шесть пачек патронов.
– А мне – можно? – умоляющим шепотом спросил Стас, жадно наблюдавший за процессом.
– Да хрен с ним, бери, – махнул рукой майор, – кто его знает, может, завтра ты меня выручишь…
Студент тут же экипировался и патронов нагреб куда больше. Тоже понятно, сам такой был…
Распрощались с офицерами самым теплым образом, пригласили тоже захаживать в гости.
Майор отнюдь не был трепачом, и следом за нами четверо курсантов тут же потянули провода, за неимением столбов цепляя их на ветки деревьев по периметру площади. Аппараты, похоже, были еще американские, ленд-лизовские, судя по футлярам из плотной коричневой кожи. Отечественные телефоны, как помнится, всегда выпускались в простых деревянных коробках.
На полпути до музея мы со Стасом присели на удобно-плоский валун ракушечника. Было не жарко, небо подернули тонкие белесые облака, однако ветерок с юго-востока тянул теплый. Нормальный для юга октябрьский денек.
Парень автоматически поглаживал коробку доставшегося ему пистолета. Ясно было, что при любом развитии событий он его никому не отдаст.
– Так что ты мне хотел сказать? Давай.
– Вы, Андрей Дмитриевич, разведчик? Из Москвы или откуда?
– С чего вдруг взял? Я на полном серьезе попал к вам совершенно случайно. В рамках текущего процесса. А что, иное впечатление складывается?
– Безусловно, складывается. Я что, книжек не читал? И Юлиана Семенова, и Ле Карре, и Алистера Маклина.
Внезапно парень задумался.
– А с другой стороны, будь вы разведчиком, вы бы себя иначе вели. Не подставлялись бы так открыто. Понимаю, способы маскировки бывают разными, но ваши… Перед нашей непрофессиональной командой они совершенно излишни.
– Слушай, Стас, что ты не дурак, я сразу догадался. И отец у тебя хорошие книжки собирает, и ты истории, а не бухгалтерскому учету обучаешься. Теперь давай откровенно и нараспашку: что знаешь и что от меня хочешь.
– Скажите, а когда вы к нам попали, вас ничего не удивило?
Я задумался. Удивило, конечно, многое. Но кое-какие моменты следует сразу отсечь. Другие тоже интересны, но к вопросу студента отношения не имеют. Например, оказался я здесь поздним утром, если не ошибаюсь, а сейчас солнце и за полдень не перевалило, хотя по внутреннему ощущению и по общему раскладу прошло никак не меньше десяти-двенадцати часов. Будем считать – это из другой оперы. А о чем Стас мог всерьез спросить?
– Интересно умеешь вопросы ставить. Далеко пойдешь. Ну а я попаду или нет? Для чего ваш директор в третьем ярусе подвала свой кабинет устроил, когда наверху не в пример комфортнее? Сокровища свои сторожит? Или на самом деле штурма с применением артиллерии боится? Так зачем и кто его будет штурмовать? Может, есть повод? Может, у вас тут бриллианты ведрами хранятся?
Студент не стал больше просить заграничной сигареты, вытащил из нагрудного кармана мятую пачку «Астры».
– Вы там, в Москве, может, не знаете, а у нас здесь с куревом совсем плохо. По студенческому билету в спецмагазине пять пачек в месяц продают. По госцене. А на базаре та же «Прима» или кубинский горлодер без фильтра – вдесятеро. Хотите?
– Ну дай, молодость вспомню.
Сделали по три затяжки. Молча.
Стас явно годился на роль надежного помощника. Умный, соображающий, когда сказать, когда воздержаться.
– Вы правильно угадали, Андрей Дмитриевич. Сидит директор, как Гитлер в своем бункере. А почему? Думаете, за фонды опасается? Нет, у него там штука одна спрятана и, сдается мне, со всем творящимся как-то связана. Он человек очень не простой. Вы книжку про реббе Лева и его Голема читали? Так знаете, очень похоже.
– Фильм смотрел когда-то. По книжке снятый, «Пекарь императора» назывался. Кстати, точно подметил, ваш босс на того реббе чем-то смахивает, хотя и немец. Считаешь, он в своих подвалах черной магией занимается и всю эту заварушку со временем сам учинил?