— Так, так, — кази быстро пришел в себя и уселся на полу, важно оправив халат. — Значит, Бешеный пес Юсуф. — усмехнулся он. — Сам пришел или тебя Мустафа прислал?
— Нужен ты мне, ходить к тебе еще, — огрызнулся Юсуф, морщась от болей в вывернутых суставах и добавил: — Собака судейская!
— Ты непочтителен, Юсуф. Очень непочтителен, — удрученно покачал головой Шарифбек. — Забрался в мешок, изображал из себя барана, хотел убить меня. Ай-яй, как плохо!
— Никуда я не забирался!
— Нехорошо врать, Юсуф, очень нехорошо.
— Я не вру, о Шарифбек! — Юсуф вдруг понял, что дело оборачивается гораздо серьезнее, чем он полагал. — Прошу, выслушай меня.
— Молчи, вшивый презренный пес! — толкнул его ногой в колено судья. — Я все видел своими глазами, и тебе не удастся отвертеться. Значит, так твой Мустафа платит за мою доброту, да?
— О Шарифбек! — взвыл Юсуф, побледнев и забившись в крепких руках стражников. — Ты…
— Увести, — устало полоснул судья пальцами по горлу.
— Ай, не надо! Я умоляю! — выкрикнул Юсуф, но замолк, получив по голове древком копья, которая еще толком не отошла с прошлого удара дубиной.
Стражники поволокли упирающегося Бешеного пса к входной двери. Тот мычал, суча ногами, но сделать ничего не мог. Как только дверь за стражниками закрылась, через открытое окно до слуха кази донесся шелест вынимаемой из ножен сабли.
— О подлый Шарифбе… — договорить он не успел. Сабля со свистом рассекла воздух…
Кази вздохнул, молитвенно закатив глаза, и зашевелил губами. Потом протянул руку и поднял валявшийся рядом нож.
— Хороший. Оставлю себе, — сказал он, гладя пальцами широкое отполированное лезвие и искусно вырезанную костяную рукоятку.
— У-у, жирная свинья! — тихонько взвыл Саид, подслушивавший под окном кази, но ходжа ткнул его локтем в бок.
— Молчи!
— Но это был мой нож, — обиделся Саид.
— Разве он стоит твоей жизни?
— Но зачем вы все это придумали? Разве мы сами не могли разделаться с Юсуфом? И нож остался бы при нас.
— Вернее, при тебе. Молчи и слушай дальше.
Саид надул щеки, но замолчал.
Обезглавленное тело Юсуфа уже куда-то утащили, а кази между тем, перебравшись на возвышение у стены, призвал к себе слугу.
— Пиши! — ткнул он пальцем.
— Что, хозяин? — опустился перед ним на колени слуга, доставая все, что нужно для письма.
— Дорогой… Нет! Почтенный казикалан! Спешу сообщить, что хорошо известный вам подлый Мустафа… Написал?
— Под-лый Му-ста-фа… Написал!
— Нарушил нашу старую договоренность. Подосланный им убийца по прозвищу Бешеный пес едва не лишил меня жизни. Спасло меня лишь заступничество Аллаха… Написал?
— Аллаха… Да, хозяин!
— Поэтому взываю к Вашей милости и прошу Вас выслать отряд доблестных воинов, дабы покончить с его бандой раз и навсегда. Они стали слишком опасны. Ваш покорный слуга, кази Шарифбек.
— Слу-га Ша-риф-бек… Все, мой господин! — отнял перо от бумаги писарь.
— Какой еще слуга? — взъярился Шарифбек. — Что ты плетешь, негодный?
— По… покорный, — пролепетал тот, сверившись с бумагой. — Вы же сами изволили сказать.
— Ах, ну да. Молодец! Дай-ка я перечту, — требовательно пощелкал кази пальцами, а ходжа отстранился от окна и попятился за угол, таща за собой ошарашенного Саида.
— Ну вот! Теперь тебе бояться больше нечего. Если ты, разумеется, всерьез решил стать порядочным человеком.
— О ходжа, я уже начинаю бояться вас! — у Саида заметно тряслись коленки и губы.
— А вот этого делать вовсе не стоит, — ответил ему ходжа, выбираясь из кустов на ровную дорогу, проходящую рядом с домом кази. — По крайней мере, до тех пор, пока ты живешь честно.
— А что же мне теперь еще остается? — повесил плечи Саид, плетясь следом за ходжой.
— Э-э, Саид, я вижу, тебя потянуло на старое.
— Вовсе нет! Только что я умею?
— Ты умеешь неплохо строить дома. И еще рушить их, — подмигнул ему Насреддин. — Так что работа для тебя всегда найдется.
Саид что-то проворчал себе под нос. Ходжа не расслышал сказанного, но не стал переспрашивать. Он прекрасно понимал, как парню сейчас тяжело. Ведь нелегко в одночасье сделаться порядочным человеком, отринув все плохое, включая прошлые привычки. Но то, как кончил Юсуф, обязательно должно было внушить Саиду страх как за его прошлое, так и за будущую жизнь тоже — в этом ходжа нисколько не сомневался.
Под широкой сенью грецкого ореха, что рос напротив дома кази, их с нетерпением поджидал Икрам. Когда ходжа приблизился к дереву, дехканин выбежал ему навстречу.