— Что там?
— Разве ты не видел все своими глазами?
— Видел, ходжа! Это… это кошмарное зрелище.
— Собаке собачья смерть. Зато нам самим не пришлось марать об этого негодяя руки.
— Тут ты прав, — согласился с ним Икрам, когда они вместе скрылись в тени орешника. — Но что мы будем делать теперь?
— Ждать, — сказал Насреддин и опустился на траву, прислонившись к теплому шершавому стволу.
— Чего? Ведь все уже свершилось.
— Не все, — не согласился с ним Насреддин. — Нужно еще поблагодарить кази за оказанную нам услугу.
— О ходжа! — взмолился Икрам. — Кончай уже шутить с огнем.
— Глупости, друг мой. К тому же нам нужно забрать твой мешок.
— Знаешь, я готов подарить этот мешок кази, даже все мешки, что у меня есть, только бы не видеть его вовсе!
— Разве ты так богат, что разбрасываешься хорошими мешками? — с серьезным лицом спросил у него ходжа.
— Знаешь, я до сих пор не могу понять, когда ты шутишь, а когда говоришь всерьез.
— А разве я когда-нибудь шутил о столь серьезных вещах?
— О Насреддин, — застонал Икрам, пряча лицо в ладонях. — Тогда давай поскорее поблагодарим судью, заберем мой мешок и уберемся отсюда.
— Еще не время.
— А когда же оно наступит?
— Как только от дома судьи поскачет всадник с важной бумагой.
— Опять бумагой? И куда это, интересно, он поскачет? И вообще, почему ты уверен, что это произойдет?
— Ты задаешь слишком много вопросов, Икрам. Жди, как ждем мы с Саидом.
Икрам только вздохнул и прислонился к дереву плечом.
Время тянулось медленно. Солнце, поднявшееся уже довольно высоко, раскалило землю, и горячий воздух маревом клубился над ней. Икрам изнывал от жары и неясности. Ходжа терпеливо ждал. Саида, казалось, вовсе ничто не беспокоит. Он отрешенно глядел в небо сквозь листву орешника, щурясь на что-то.
И вот из-за дома судьи показался человек, ведущий в поводу коня. Рядом с ним шел слуга кази, протягивая ему какой-то свиток и что-то объясняя. Человек принял свиток, сунул его за пазуху, кивнул и вскочил на коня.
— Спеши же! — крикнул ему вслед слуга, провожая взглядом наездника. Затем он опустил руку, которую держал козырьком у глаз и побрел к дому.
— А вот теперь пора! — сказал ходжа, поднимаясь с земли. — Идемте, друзья.
Он первым направился к дому кази. Саид с Икрамом поспешили за ним. Взойдя по лестнице, Насреддин остановился у распахнутых настежь дверей и поклонился.
— Мир вашему дому, почтенный кази.
— А, это ты, старый плут? — поморщился Шарифбек, отставляя в сторонку пиалу с чаем. — Что у тебя опять случилось?
— Мы пришли забрать свой мешок, — сказал ходжа, вступая в дом.
— Э, какой еще мешок?
— Тот, что мы принесли тебе ночью, но не решились тебя побеспокоить, и оставили его до утра.
— А… — Шарифбек поднял указательный палец и так и застыл в этой позе с распахнутым ртом.
— Не беспокойся, о мудрый и справедливый кази, — поклонился ходжа. — Мы уже видели твой скорый и праведный суд. Этот презренный негодяй проник ночью в дом Икрама и пытался совершить убийство. Мы изловили его, посадили в мешок и решили отнести убийцу на твой суд, но ты, видно, и сам во всем разобрался и без нас. Так что нам нужен только мешок. Отдай его нам, и мы тут же уйдем с миром.
В горле кази что-то заклокотало, и из все еще распахнутого рта кази вырвался то ли стон, то ли хриплое восклицание, не оформившееся в слова по причине потери Шарифбеком возможности внятно изъясняться.
— С вами что-нибудь не так? — участливо переспросил ходжа, чуть склонив голову вбок и скосив глаза на кази. — Ага, вот он! — Насреддин сделал вид, будто только что заметил все еще валявшийся у самых дверей мешок, подхватил его, скомкал в руках и передал назад, Икраму. — Еще раз благодарим вас, о кази, — и, кланяясь, ходжа попятился вон. — Всего вам доброго.
Выйдя на лестницу, Насреддин затворил за собой двери и заспешил прочь. За ним следом припустили Икрам с Саидом, хохоча на всю улицу.
Когда кази смог немного прийти в себя, он первым делом захлопнул рот, а вторым запустил почти невесомой пиалой китайского фарфора в стену и закричал, топая ногами:
— Остановить! Догнать! Вернуть!
— Насреддина? — подвернулся ему под руку услужливый слуга, расточая медовые улыбки.
— Какого к шайтану Насреддина?! — Кази в ярости отпихнул слугу ногой. — Посыльного, посыльного верни!
— Но это невозможно, о мой господин, — воскликнул слуга, поднимаясь с пола и массирую ноющее плечо. — Он уже, наверное, на перевале, а может, и дальше.