— Ну вот, быстро же до него дошло, как ловко его провели, — Насреддин остановился посреди улицы, поджидая настигавшего его муллу.
— Чего кричишь, словно за тобой гонится сам шайтан? — спросил он у муллы.
— Стой!
— Уже стою. Ну, чего тебе?
— Ты меня… надул!.. — выпалил запыхавшийся мулла, пытавшийся отдышаться после быстрого бега. — Верни… мои… деньги!
— С чего это вдруг? Ты хотел купить, я назвал цену, ты ее заплатил. А теперь ни с того ни с сего требуешь расторгнуть честную сделку?
— Честную? Ну, нет! — поводил мулла пальцем перед носом Насреддина. — Ты обманул меня. Твой амулет не действует.
— Не понимаю, о чем ты, — пожал плечами Насреддин.
— Сейчас ты все поймешь, — прошипел мулла, завидев проходящих мимо стражников. — Эй вы! Этот человек обманул и обокрал меня. Доставьте его к судье. Немедленно!
— А ты кто такой? — подивился подобной наглости стражник.
— Я мулла, друг Шарифбека, — мулла порывистым движением руки сорвал со своего лица повязку.
— О! — озадаченно почесал затылок стражник и грозно свел брови, направив копье на Насреддина. — А ну, пошел. Давай!
Насреддин развернулся и зашагал к дому судьи в сопровождении двух стражников и Саида, который в столь трудный момент не решился оставить своего наставника. За ними устремился мулла, умывая ладони и приговаривая:
— Сейчас ты за все заплатишь, старая лиса. За все.
Народ, встречавшийся по пути ходже, останавливался, затем присоединялся к идущим, и вскоре за стражниками и муллой следовало человек сто, не меньше. Мулла боязливо оглядывался через плечо, теперь уже ворча себе под нос:
— Чего они увязались за нами? Дел у них, что ли, нет? Еще накинутся и разорвут.
Но никто трогать его не собирался, и мулла с ходжой и Саидом без приключений добрались до дома кази, который, заслышав странный шум на улице, вышел на порог своего дома.
— О люди, что вас привело ко мне на этот раз? — спросил он, перебирая пальцами четки.
— Защиты и справедливости, о Шарифбек! — вперед вынесся мулла и припал к ногам судьи.
— Это вы, мулла? Я думал… Впрочем, неважно. Встаньте, — повел рукой кази.
— Благодарю вас! — мулла с кряхтеньем воздел себя на ноги. — Вот этот… Насреддин выманил у меня обманом пять тысяч динаров и отказывается их возвращать.
— Хм-м, — морщины избороздили чело кази, и он обратил свой проникновенный взор на ходжу. — Это правда?
— Этот человек лжет, о кази.
— Как?! — вскричал мулла. — Я лгу?
— Именно так. Разве это не ты не давал мне проходу на базаре, требуя продать тебе мой амулет. Тому есть множество свидетелей.
— Ты сказал, что это амулет истины, подлый лгун, — захныкал мулла, оборачиваясь к кази. — О Шарифбек, пусть он вернет мне мои деньги.
— Но разве ты не постиг истины?
— Какой еще истины? — хрюкнул мулла.
— Что тебя провели. Вернее, ты провел себя сам.
— Ах ты, подлый старик с жалом змеи!
— Зря ругаешься, мулла. Сделка была честной.
— Честной? Бронзовую побрякушку, вот эту самую, — трясущимися от волнения пальцами мулла протянул молча наблюдавшему за происходящим кази, — за пять тысяч динаров?
— Я повторяю, — Насреддин сложил руки на груди, — ты сам настаивал, чтобы я тебе его продал.
— Ты подсунул мне негодный товар! Помнишь, я тебя спросил: «Это он?» А ты ответил мне: «Да!»
— Неправда. Я ответил тебе: «возможно», а это ни «да», ни «нет». И если ты воспринял мое «возможно» как «да», то при чем здесь я?
— Все было именно так? — разлепил губы кази.
— Именно так, — ответил ему Насреддин, — и в том я готов поклясться на Коране! Но если этого справедливейшему кази недостаточно, я готов предоставить свидетелей сделки.
— Но ведь ты, ходжа, все-таки обманул уважаемого муллу. Никакого амулета истины не было!
— Амулет был и есть.
— Покажи его нам!
— Этого невозможно, — отрицательно покачал головой Насреддин. — Мой амулет — это разум. Только он способен отыскать истину.
— Хм-м, — огладил бороду судья. — Если все так, как ты говоришь, то правда, как ни печально, на стороне Насреддина.
— О Шарифбек, помилуйте! — воскликнул мулла, падая на колени перед лестницей. — Пять тысяч за кусок бронзы?!
— Каждый вправе установить свою цену на товар, а покупатель либо соглашается с ней, либо не соглашается, — произнес Шарифбек. — Вы, мулла, согласились с его ценой, так чего же вы теперь хотите от меня?
— Отмените сделку!
— Не могу, — развел руками кази. — Хотел бы, но не могу. Закон на его стороне. А тебе, старик, надлежит внести налог за справедливый суд, что я творил: четверть с того, что ты получил от муллы.