Купцы, сопя от возмущения, уставились на ходжу.
— Э, ходжа, но, может быть, дело вовсе не в них? — попытался спасти Шарифбек разваливающее на глазах дело, на изобретение которого он потратил немало сил.
— Возможно и так. Но в таком случае, если они оба совершенно здоровы и при этом уверены, что покупали масло, то им следует разбираться не друг с другом, а с торговцем, продавшим это масло им, и не донимать меня глупостями о волшебном превращении масла в нечто! А на будущее могу дать вам совет: не мешало бы смотреть, что вы покупаете, — повернулся ходжа к купцам. — Приведите торговца, продавшего вам это масло, и мы возобновим дело.
— Но мы покупали у заезжего купца, поскольку масло у него было недорогое, и он, верно, уже уехал, — сказал Али, немного поразмыслив.
— В таком случая я ничем не могу вам помочь, — ответил им ходжа, вращая четки. — Вся вина лежит на вас обоих. Ведь когда гонишься за дешевизной, всегда можно получить вместо масла то, что вы получили. Все, можете идти!
— Но как же… — пробормотал Васид, указывая на горшок, в котором находилось масло.
— Яблоко вашего раздора, то есть, масло оставьте в уплату за рассмотрение вашего столь путаного дела. Мочу можете забрать.
Шарифбек надулся, но ничего не смог возразить: Насреддину и в этот раз удалось выкрутиться.
— Это не моя моча! — воскликнул Али. — Пусть забирает он.
— И не моя! Сам забирай, — в тон ему рявкнул Васид.
— Не буду я ее забирать!
— И я не буду. Нашел дурака!
— Видите, почтеннейший Шарифбек, — сказал ходжа. — Я оказался прав. Их, вероятнее всего, облапошил тот торговец, что и немудрено.
Кази с мрачным лицом пожевал губами и вдруг рявкнул:
— Все, идите! И заберите свой кувшин. Там разберетесь, чей он.
Али пожал плечами и поднял кувшин с пола, но в него мгновенно вцепился Васид.
— Кази мне сказал!
— Нет, мне! Чего привязался?
— А я говорю: мне!
— Видите? Теперь они дерутся из-за кувшина с мочой, — усмехнулся ходжа, и Шарифбек только хлопнул себя по лбу ладонью.
— Вон отсюда, оба! — гаркнул он, и купцов в один миг вынесло в дверь. — Дурачье, — процедил сквозь зубы Шарифбек и повернулся к ходже, протягивая свою пиалу. — Налей и мне чаю!
— С превеликим удовольствием.
Ходжа взял в руки чайник, но налить не успел: в двери вломился чайханщик Сахоб.
— О кази! — Насреддин окинул его долгим взглядом и опустил чайник.
— Слушаю тебя, чайханщик Сахоб.
— Защиты и справедливости!
— Да, да, я понял тебя. Дальше, — нетерпеливо перебил его Насреддин, опуская чайник. Шарифбек заглянул в свою пустую пиалу, нахмурился, но ничего сказал и взялся вертеть в руке пиалу, пытаясь напомнить ходже о себе. Но тот, казалось, не замечал ничего вокруг.
— Вот его корова, — Сахоб схватил за рубаху бедняка, что прятался за его спиной, и вытянул его вперед себя, — взбесилась и забодала мою насмерть. Прошу наказать его как следует.
— Как его наказать, решу я, — осадил чайханщика Насреддин. — Расскажите по порядку, как было дело.
— А чего тут рассказывать? Его корова забралась на мой двор, я ее хотел прогнать, а она набросилась на мою и проколола ей рогами бок.
— Так ли все было, как говорит почтенный Сахоб? — спросил ходжа у бедняка.
— Так, но…
— Говори правду и ничего не бойся, — подбодрил его ходжа.
— Правда в том, кази, что мой сосед Сахоб убрал часть забора…
— Да, да, я решил сделать ремонт, — закивал чайханщик.
«Ну, разумеется, — подумал ходжа, — и как раз в тот момент, когда кази приспичило опорочить меня. Что-то ты еще скажешь».
— Он убрал забор, а моя корова случайно забрела в его двор. И когда я прибежал на шум, все было кончено.
— Хм-м, — потрепал бородку ходжа.
— Да что тут долго думать, ходжа? — не выдержал Шарифбек. — Дело проще простого: Сахобу нанесен ущерб, и этот босяк должен возместить его.
— Не все так просто, уважаемый Шарифбек, — не согласился с ним Насреддин. — Сахобу нанес ущерб не босяк, как вы изволили выразиться, а бестолковое животное, не имеющее понятия о чужих и своих дворах и ремонтах заборов. Какой спрос с животного? Возможно, уважаемый Сахоб даже напугал его, и оно случайно, от страха, сделало то, что сделала.
— От страха или нет, — вскипел чайханщик, сжимая кулаки, — а моя корова померла! Кто мне возместит убытки? Знал бы наперед, что так выйдет, я бы ее до смерти забил палкой, — выпалил он.