А если тюремщики вернутся? Его в погребе не найдут, невесть что подумают, могут лежку свою сменить. Ищи – свищи их потом. Даже с Ядвигой Ивановной не найдешь.
Хорошо, если все же он пойдет к Ядвиге. Что ей скажет? Прости, хозяйка, балбеса скудоумного: дал себя пленить, в плену ничего не вызнал, но шкуру свою любимую спас. И, да, хозяйка, имя твое враги называли. Зачем – не ведаю, потому как сбежал, шкуренку свою, молью почиканную, спасал. Вот он я – хвали меня. Пойду я тебе сейчас баньку истоплю, а на большее я не способен. Извиняй.
Спиридон фыркнул, представив себе такую картину.
–Нет, надо бандитов дождаться, планы вызнать, да по обстоятельствам действовать. Это раньше Спиря ничего не слышал, потому как валялся оглушенный. А сейчас все как есть можно выведать – подслушать.
А сейчас спать. Головная боль от удара злодейского успокоилась, приглушенная снадобьем бабулечки Ягулечки. Спиридон потянулся, зевнул, взмыл в воздух серым дымком и просочился в погреб. Сойдет, не барин какой.
Спиридон проснулся, когда над головой заходили в тяжелых сапожищах. Вернулись супостаты. Было чуть слышно, как разговаривают, но очень все тихо и непонятно. Банник подпрыгнул, превратился в дымок и втянулся под шкаф, который так одной ножкой и стоял на крышке погреба.
Похитители утомленно сидели по лавкам.
Спиридон принюхался.
– Пахнет странно от них. Вроде как полешками в печи. Уж баннику ли не знать, как пахнут горящие дрова! Но к этому запаху примешивался еще какой-то острый, неприятный запах. Вроде, Яга иногда так пахнет, когда в баньку приходит после опытов своих мудреных.
Сейча-а-ас. Все услышу.
***
Весь забинтованный Митяй хмуро бродил вокруг родного пепелища. Под бинтами жутко чесалось то ли от ожогов, то ли от густо наложенной мази Иринии. Ничего, чешется – можно потерпеть. Главное, удалось уломать лекаря, чтобы отпустил. Не хотел лекарь плешивый, говорил еще пару дней полежать, да ожоги полечить.
Женушка – умница пообещала настойку тому лекарю для восстановления волос сделать. Настоечка у нее знатная! Все об этом знают!
Гораздо важнее, что Ириния считала мужа почти здоровым. А она-то лучше знает его внутренние резервы. Лешие – мужики крепкие, семижильные. Дала мазь от ожогов, настой для примочек на глаза и укрепляющий декокт. Лечись, да хату к приезду жены и дочки готовь! Лиза-то точно задержится в лечебнице, да Ириния с ней.
Приходящие кухарочка и прислужница, которых во время пожара в доме не было, уже давно пепелище исползали, да все, что целым осталось, в сторонку стащили. Все же хорошая вещь – огнезащитная пропитка. Без нее все бы точно сгорело, да и Лиза вряд ли выжила бы. А так и дочка цела, и стены стоят почти целые, да жить в них нельзя, и скарб кое-какой цел, только почистить немного.
Митяй сурово сдвинул брови и пошел искать свои тайные схороны в доме. У кого схоронов в доме нет? Вот, и у него были. Не сгорели, обошлось. И деньги оказались целые, и драгоценности девчонок сохранились, и документы важные. Недавно приобретенный сейф только слегка почернел от копоти.
Сосед и друг Митяя леший Влас, который сидел на полуобгоревшей лавке, окликнул:
– Глянь, Митяй, Яга летит.
Леший радостно обернулся. Яга на метле уже заходила на посадку. Штаны обтягивающие, срамные были неотъемлемой частью ее внешнего вида, к этому все привыкли. Но Митяй их немного… не одобрял. Он еле слышно крякнул и отвел глаза в сторону, а Влас захихикал в сторонке.
Но Ядвига Ивановна – их спасительница, а неблагодарным леший никогда не был, поэтому бросился к гостье. Вот ведь, и в глаза страшно взглянуть ведьме, и штаны бесстыдные смущают – куда смотреть-то? Страхи страхами, но и приветствие горячее проговорил, и благодарности от себя и от супруги сказал, и на вопросы про дочку ответил. Все чин-чинарем!
– Ну, Митяюшка, ты и сам молодец. Лизу-то сам вытащил. Молодец, герой, хвалю!
– Так ведь дочка, матушка Ядвига Ивановна! Как не спасти! Кто, кроме меня?
– Это так. Это правильно. Теперь задача стоит понять, кто чуть твою семью не спалил, да найти надо супостатов. Тут уже сыскных дел мастера поработали, и с народом лесным пообщались. Разбираются по-своему, по-сыскному. Но надо и нам подсобить. Когда, говоришь, Лизу отпустят лекари?
– Дак, главное, чтобы очнулась. Ириния и не настаивает ни на чем перед лекарем. Некуда нам вести дочку больную, негде лечить самим. Дома нет. Пока только лечебница и остается, – Митяй растерянно развел руками, – я уже понял, что здесь много народа было. Ничего не почувствовал сам-то, все затопали. Влас сказал, что сыскные ребята по следам ходили, да образы снимали.