Прямо на город он упал и забился в предсмертных судорогах, круша обгоревшие дома. Озеро вскипело, заклубился пар, белый в наступившем мраке. Зашипела вода, завертелась воронка, и все смолкло. Так погибли Смауг и Эсгарот, но не Бард.
Молодой месяц вставал все выше и выше. Завывал ветер, клоня столбы белого пара и гоня их на запад, чтобы развеять в клочья над топями возле Мирквуда. Озеро было усеяно темными лодками, ветер разносил над водой крики людей, оплакивающих Эсгарот, свое добро и разрушенные дома. Впрочем, если хорошенько подумать, им следовало благодарить судьбу (хотя сами они еще этого не осознали): по меньшей мере три четверти жителей спаслись, пастбища, поля, скот и большая часть лодок уцелели, а дракон погиб. Что это значит, они еще не осознали.
Рыдающие, дрожащие от холода люди собрались на западном берегу и первым делом принялись ругать мэра, который бросил город, когда там еще оставались защитники.
— Может, денежки он считать умеет, особенно свои, — шептали горожане, — а вот в трудную минуту струсил. — И они принялись восхвалять Барда. — Если б только он не погиб, — говорили люди, — мы бы сделали его королем. Бард — Победитель Дракона из рода Гирионова! Увы ему!
И тут из тени в круг говорящих выступил высокий человек. С него ручьями лилась вода, мокрые черные волосы облепили шею и плечи, глаза горели грозным огнем.
— Бард не погиб! — вскричал он. — Бард прыгнул в воду, сразив врага! Я — Бард из рода Гирионова, я — победитель дракона!
— Король Бард! Король Бард! — закричали все, только мэр заскрипел стучащими зубами.
— Гирион был правителем Дейла, не королем Эсгарота, — сказал он. — Мы в Озерном городе всегда выбирали мэра из числа старых и мудрых и не потерпели бы над собой власти простых воителей. Пусть «король Бард» отправляется в свои владения — Дейл освобожден его доблестью, и теперь ничто не мешает ему вернуться. Все, кто предпочтут холодные камни под сенью Горы зеленым берегам Озера, могут идти с ним. Мудрые останутся со мной, отстроят заново город и будут жить в богатстве и процветании.
— Бард — наш король! — закричали стоящие рядом. — Довольно с нас стариков-менял! — Те, кто стояли дальше, подхватили: — Да здравствует Лучник! Долой Барыгу! — так, что эхо раскатилось по всему берегу.
— Я менее всего склонен принижать деяния Барда-лучника, — осторожно начал мэр (ибо Бард стоял рядом). — Сегодня он заслужил почетное место в ряду благодетелей нашего города и стяжал себе неувядаемую славу. Но в чем, о народ… — Тут мэр встал и заговорил очень громко и четко, — в чем обвиняют меня? За что меня смещать? Кто разбудил дракона, спрошу я вас? Кто получил богатые дары и щедрую помощь, кто уверил нас, будто сбудутся старинные песни? Кто сыграл на нашем добросердечии и наивных мечтах? Что получили мы в благодарность? Золото? Нет! Дракона и разрушение! Кто должен возместить нам ущерб, взять на себя попечение о сиротах и вдовах?
Как видите, мэр не даром занимал свой пост. От его слов люди на время забыли, что хотели провозгласить короля, и обратили свой гнев на Торина со товарищи. Толпа разразилась злобными выкриками; иные из тех, кто громче других распевали старинные песни, теперь так же громко вопили, что гномы нарочно наслали на них дракона.
— Глупцы! — сказал Бард. — Зачем тратить слова и гнев на этих несчастных? Наверняка они первые погибли в огне, еще до того, как дракон полетел сюда. — Тут он вспомнил о сказочных сокровищах Горы, оставшихся без хозяина и охраны, и резко замолчал. Лучник подумал о словах мэра, о том, что сможет заново отстроить Дейл и украсить его золотыми колоколами, если только сумеет найти людей.
Наконец он заговорил снова:
— Сейчас не время для обвинений, мэр, как и для серьезных перемен. У нас много работы. Я остаюсь под твоим началом, хотя со временем, возможно, вспомню твои слова и пойду на север с теми, кто решится за мной последовать.
И он зашагал прочь — проследить, чтобы начали разбивать лагерь и позаботились о раненых. Мэр только оскалился ему вслед и остался сидеть. Он много думал и мало говорил, разве что требовал принести еды или разжечь костер. А Бард, куда бы он ни шел, слышал разговоры о несметных сокровищах, оставшихся без присмотра: слухи распространялись, словно лесной пожар. Люди толковали о скором возмещении за разрушенные дома, о богатстве, на которое смогут выписывать с юга всякие роскошные вещи, и это поддерживало их в нынешнем бедствии — весьма кстати, потому что ночь выдалась холодная и ветреная. Укрытие нашлось для немногих (в том числе для мэра), еды не хватало (даже мэру досталось не досыта). Многие их тех, кто не погибли в пожаре, слегли в ту ночь от холода, сырости и горя и впоследствии умерли; и было много болезней и великий голод.