Должен сразу же заметить: мне не удалось установить, в чем заключалось это влияние, как и само наличие такого влияния. Без сомнения, Мария была желанным гостем на полях и в избах, но потому ли, что крестьяне верно толковали ее стремления, или потому, что она представляла для них коммерческую ценность как добровольный, бесплатный помощник? Как считала Мария, отдельные крестьяне разделяли ее взгляды и учение ее отца. Поскольку у меня не было возможности поговорить с ними наедине, не стану судить, обманывали ее крестьяне или нет.
Несколькими годами ранее она пыталась организовать независимую от приходской деревенскую школу, но в конце концов вынуждена была отказаться от этого плана ввиду сопротивления церкви. Тем не менее, в качестве деревенского врача и фельдшерицы, Мария могла беспрепятственно распространять свои верования среди крестьян, убеждая их следовать велениям собственной совести вместо церковных заповедей и военных приказов. Наибольший успех, похоже, сопутствовал ей среди мужчин, которые в России никогда не расположены платить налоги. Духовенство и армия должны содержать себя самостоятельно, без помощи крестьян — для них такие слова звучали нежнейшей музыкой. «Подумать только, на водку-то сколько денег останется!» — наверняка шептал не один Иван, когда Мария уговаривала крестьян не идти в солдаты и отказывать церковникам в финансовой помощи.
В одной избе, где мы побывали, Мария обратила внимание на несколько цветных портретов членов императорского семейства, висевших на стене. Картинки были вставлены в металлические рамы.
— Отчего, — воскликнула Мария, — нынче утром так много царей?
Рослый, дюжий крестьянин смущенно поглядел на нее, пробормотал, что виновата во всем жена, разом смахнул со стены портреты и отправил их в шкаф.
— Бабе нравится, — объяснил он. — Сниму, она опять повесит.
Мария считала, что крестьянин искренне отрекся от поклонения царю. Быть может, так и обстояло дело. Но мне кажется, что — как и многие другие крестьяне в имении — он попросту решил выдать себя за одного из обращенных, видя в том не столько духовное утешение, сколько денежную выгоду.
Дня за два до нашего визита, к примеру, этот крестьянин стащил графские дрова: если правильно помню, бревно, которое, как он рассудил, «графине не потребно». Управляющий заметил хищение и то ли намеревался, то ли уже успел доложить графине.
Мужик принялся упрашивать:
— Мария, скажи графине, я ж столько еще разного мог взять. Одно бревно — не грех, а?
Мария обещала ему помочь, и мы ушли. Крестьянин был счастлив: заступничество Марии казалось ему залогом прощения графини. Никто даже не вспомнил о необходимости вернуть бревно.
Лукавые крестьяне, несомненно, не раз злоупотребляли добротой Марии — ведь в мелочах мужик может проявлять необычайное хитроумие. Но в ответ на высказанные мною подозрения она сказала:
— Пусть так. Кто станет ждать от таких людей честности во всем? К тому же, он признался в своем прегрешении. В своем духе, он хороший малый. Редко бьет жену и не слишком много пьет. Я верю, что нужно взращивать в нем эти добрые качества; если я вступлюсь за него, мне легче будет впоследствии направлять к добру его семью.