Хоботок сидел на краешке стола и подвывал ему, потому что вся эта история не сулила ничего хорошего.
На кончике его хобота жалобно попискивала оса.
Морс капал со стола на пол: кап-кап-кап.
Это была очень грустная картина и, увы, не последняя в этот плохой день.
5.Мама никак не могла отодрать липучку у Сийма от головы, поэтому пришлось взять в руки ножницы.
– Ты только посмотри, на кого ты теперь похож. С обкорнанной головой, – сказала она несчастным голосом и повела Сийма в переднюю к зеркалу.
Но Сийм не стал смотреться в зеркало. Он не хотел видеть своей обкорнанной головы. Он вообще ничего не хотел видеть. Он отвернулся, закрыл глаза и уткнулся лицом в мамин живот.
– Спать хочу, – сказал он. Мир был такой плохой, что наводил на него сон.
Мама отнесла Сийма в постель. Хоботок плелся рядом, печально опустив хобот. Вдруг он вспомнил что-то и спросил у мамы:
– А ты "Анечку" принесла? Ты обещала принести шоколадку "Анечка", если Сийм будет хорошим мальчиком …
– Конечно, все это очень хорошо, что вы тут натворили! – сказала мама и покачала головой.
Хоботок незаметно пихнул Сийма в бок, чтобы тот тоже завел речь про "Анечку". Но Сийм в ответ только пробурчал:
– Вечно ты выдумываешь разные глупости. Смотри, на кого я теперь похож с такими волосами!
У Хоботка сразу отбило аппетит к шоколаду. Он горестно вздохнул, пошлепал в свой угол, где стоял ящик с игрушками, спрятался за него и предался размышлениям.
Все же Сийм немножко странный. Сам он говорит, что Хоботок его любимый сыночек, а когда у любимого сыночка немного срывается хорошее дело, то Сийм сразу ругает его. Будь у Хоботка такой же сыночек, маленький, хорошенький и толстенький, как Хоботок, он бы не сказал ему ни единого плохого слова… Мама тоже немножко странная. Вместо того, чтобы похвалить Хоботка за то, что он помчался спасать Сийма, она его бранит. И гусеница немножко странная. То она торчит под корой, а то ее нет. И именно тогда нет, когда ее нужно показать Сийму. Да и оса ничуть не лучше других. Но самая непонятная вещь – так это липучка. Висит себе, висит и вдруг ни с того ни с сего наматывается на хобот. Вообще все кругом со странностями, кроме самого Хоботка … И разве это не странно, что именно он, Хоботок, единственный без странностей в этом странном мире.
Вот уж это, действительно, ну самое-самое странное!
6.После того как Сийм проснулся, он поел с мамой на кухне печеночного соусу и направился с шоколадкой "Анечка" в большую комнату к большому окну. Он забрался коленками на стул с подушкой и стал смотреть в окно. Из окна детям разрешается смотреть на улицу, это не опасно, если окно закрыто. А когда окно бывает запотевшим, ребенок может пальцем нарисовать на нем кошку, а если хочет- и цветочек. Только нельзя колотить по стеклу твердой вещью. Тогда оно может разбиться, а это очень опасно. Тогда приедет "скорая помощь" и отвезет ребенка в больницу.
Сегодня Сийм ничего не стал рисовать, потому что стекло не было потным. К тому же, ему было не до этого – он должен был поскорее съесть "Анечку". Шоколад нельзя долго держать в руках, он может растаять и испачкать ребенка.
Сийм снял обертку с "Анечки" и вдруг почувствовал, как его кто-то уколол в руку. Он испугался: неужели это опять гадкая оса? Неужели она собирается мучить Сийма всю жизнь? Но это была не оса. Это был кактус, здоровенный толстый кактус. Сийм успокоился и сказал вовсе не сердито:
– Ты чего колешься?
Кактус заносчиво ответил:
– Сам размахивает у меня перед носом противным шоколадом, а еще поучает.
Такой ответ, конечно, разозлил Сийма. Он сказал:
– Размахивай и ты, если хочешь, а колоться не имеешь права.
– Вот еще, – фыркнул кактус, – захочу и уколю.
– Нет – нельзя, потому что другим больно.
– Не ври! Мне не было больно, когда я тебя уколол.
– Тебе-то, конечно, не больно. Зато мне больно, вот! – крикнул Сийм.
– Зачем ты мне об этом говоришь. Мне до этого дела нет, – пробурчал кактус высокомерно. – Замолчи, наконец, если не хочешь, чтобы я тебя снова уколол.
– Не уколешь, – уверенно сказал Сийм. – Я задвину тебя в самый дальний угол подоконника. А оттуда ты уже не дотянешься до других.